Сказки, рассказанные на ночь

— Знаю ли я его? — проговорил, странно улыбаясь, посланец. — Я видел его, даже когда ему этого не хотелось. Герцог еще молодой человек, не более тридцати двух лет от роду. Сильный, статный мужчина. Сразу видно, что он хорошо владеет оружием. Глаза у него полыхают огнем, не каждый выдержит такой взгляд. И вот герцог появился на людях, вошел в круг вооруженных воинов, тут же наступила мертвая тишина. Ясным, четким голосом господин наш сказал, что его покинули те, на кого он полагался, сделав его посмешищем в глазах врагов, потому что без швейцарцев ему не выиграть сражения.

И тут вышел вперед старый седой человек и обратился к герцогу:

— Неужели вы, ваша светлость, потеряли надежду и забыли про нас? Посмотрите, мы готовы сражаться. Я привел с собою четырех своих сыновей, у каждого из них в руках — копье и нож. И таких здесь — тысячи. Неужели мы вам так надоели, что вы отвергаете наше участие?

Слова старика тронули Ульриха до глубины души, он вытер навернувшиеся слезы и протянул тому руку.

— Я нисколько не сомневаюсь в вашем мужестве, — сказал он громко, — но нас так мало, что мы можем лишь умереть, но не победить. Идите по домам, добрые люди, и оставайтесь верными мне. Я же должен покинуть мою страну, стать несчастным изгнанником. Однако надеюсь с Божьей помощью все же вернуться сюда.

Так говорил герцог, а собравшиеся люди плакали, сжав зубы, потом, мрачные, разошлись по домам.

— А герцог? — спросил Георг.

— Из Блаубойрена он ускакал, куда — неизвестно. В замках сидят его рыцари. Они готовы их защищать до тех пор, пока герцог не найдет себе поддержки…

Тут старый Иоханн прервал посланца сообщением, что господин юнкер призывается к двум часам на военный совет, который состоится на квартире Фрондсберга. Георг был немало удивлен этим известием; что могли от него хотеть в военном совете? Уж не нашел ли Фрондсберг способ рекомендовать его высшим чинам?

— Помните о своем обещании, юнкер, — сказал крестьянин, когда старый Иоханн покинул комнату, — обещании, которое вы дали барышне, и прежде всего не забывайте ее предостережения — против вас что-то замышляют. Мне же позвольте остаться в этом доме в качестве вашего слуги. Я могу позаботиться о коне и буду готов к другим услугам.

Георг с благодарностью принял предложение верного человека, и Ханс тут же приступил к службе — подвязал молодому человеку меч, водрузил на его голову берет, после чего еще раз напомнил о его клятве и попросил соблюдать осторожность.

Раздумывая о непонятном приглашении на военный совет и о странном, совпадающем с ним предостережении Марии, Георг шел к назначенному дому; его направили там по широкой витой лестнице наверх, в первую дверь направо, где, как ему сказали, он найдет собравшихся военачальников. Но вход в святилище был ему не так скоро позволен. Только он хотел отворить дверь, как старый бородатый воин спросил, что ему нужно, и, получив ответ, нельзя сказать, чтобы утешил: по его словам, могло пройти по меньшей мере еще полчаса, прежде чем Георг будет туда допущен; потом он взял молодого человека за руку и повел его по узкому коридору в маленькую комнатку, где и попросил пообождать.

Кто испытывал в одиночестве чувство томительного ожидания, тот поймет муки Георга. Сердце его бешено стучало, нервы напряглись до предела, глаза готовы были просверлить двери, а уши прислушивались к каждому скрипу дверей, шагам, звучащим в коридоре, неясным голосам в соседней комнате. Но двери скрипели напрасно, приближающиеся шаги удалялись, неясные голоса стихали. Доски на полу, окна в доме напротив были все вскоре пересчитаны. Снова и снова отбивал время колокол.

Пролетали минуты за минутами. Уши невольно отмечали бой городских часов.

Георг вставал и садился, вновь прохаживался по узкому помещению…

Но чу! Кажется, кто-то приближается, берется за ручку двери…

— Георг фон Фрондсберг велел вам кланяться, — сказал старый воин, вновь появившийся на пороге, — и передает, что дело, кажется, затягивается. Придется еще подождать. Он посылает вам кувшин вина к ужину.

Слуга поставил вино на широкий подоконник, так как стола под рукой не было, и удалился.

Георг удивленно посмотрел ему вслед; это казалось ему невозможным: он уже так давно ждет и — опять ждать?

Молодой рыцарь принялся за вино, оказавшееся недурным. Но могло ли оно утешить его в печальном уединении?

Обычная ошибка юношей в возрасте Георга та, что они переоценивают свою персону.

Зрелый мужчина легче перенесет ущемление собственного достоинства или по крайней мере сдержит свое недовольство, в то время как юноша, особенно чувствительный к вопросам чести, тут же вспыхнет.

Неудивительно поэтому, что Георг, позванный после двух убийственно длинных часов на военный совет, был в не особо хорошем настроении. Он молчаливо следовал за тем же седым провожатым, который ввел его сюда этим длинным коридором.

У двери старик взялся за щеколду и дружелюбно заметил:

— Не пренебрегите советом старого человека, юнкер, измените выражение своего лица. Строгим командирам там, на совете, не понравится ваша мрачность.