Сказки, рассказанные на ночь

— Да, с господином Ульрихом у него отношения не из лучших. А дело было так. Жила у герцога прекрасная датская охотничья собака. К несчастью, загнала эта собака себе в лапу, чересчур глубоко, колючку. Герцог ее очень любил, потому и стал искать искусного человека, способного помочь бедному животному. Случайно в ту пору у него под рукой оказался этот самый Кальмойзер. В Штутгартском замке его хорошо кормили и поили, и он жил себе не тужил несколько месяцев, делая вид, что лечит собачью лапу. Однако однажды герцог вызвал его вместе с собакой к себе и спросил, как идет лечение. Кальмойзер принялся сыпать мудреные медицинские слова — ученость свою хотел показать, но герцог, не обращая на это внимания, сам осмотрел собачью лапу и обнаружил, что та уже почернела — начиналась гангрена. Герцог тогда, не говоря ни слова, схватил длинного болтуна в охапку и спустил его со второго этажа, так что тот еле живой внизу поднялся. С тех пор доктор Кальмус плохо отзывается о герцоге. Люди еще говорят, что он был лазутчиком — доверенным лицом у Хуттена и герцогской жены Сабины, потому-то он и взялся за лечение собаки, чтобы проникнуть в замок.

— Вот как, — удивленно воскликнул один из бюргеров, — если б мы об этом раньше узнали, то как следует отколошматили бы поганого доктора! Хуттен со своей любовной историей виноват в проклятой войне, а тощий Кальмойзер ему в этом помогал!

— De mortuis nil nisi bene — о мертвых либо хорошо, либо ничего! — так говорили древние латиняне, — возразил ему толстый господин. — Бедняга уже заплатил за это собственной жизнью.

— И поделом ему! — с жаром вскричал один из бюргеров. — На месте герцога я поступил бы точно так же. Каждый мужчина должен охранять свой семейный очаг.

— А вы тоже ездите с управляющим на охоту? — с хитрой улыбкой спросил его Толстяк. — Тогда у вас есть замечательная возможность для расправы. Меч у вас имеется, а подходящий дуб всегда найдется, чтобы на него повесить труп.

Громкий хохот горожан показал гостю, сидевшему у эркера, что ярый защитник семейного очага в своем собственном доме не может соблюсти необходимый порядок.

Тот густо покраснел, пробормотал что-то невразумительное и уставился в бокал.

Оборванец же, как чужак, не мог хохотать со всеми, потому и принял сторону осмеянного горожанина:

— Конечно, герцог абсолютно прав. Он мог бы повесить Хуттена на месте, рассчитаться за поруганную честь безо всяких уловок, а не сражаться с ним. Тем более что у него были неоспоримые доказательства. Знаете ли вы эту песенку? Сейчас я спою несколько куплетов.

В лесу он к нему обернулся:
— Что на пальце твоем сверкает?
— Подарок моей любимой, —
Хуттен герцогу отвечает.

— Парень ты ловкий — не скрою!

А что у тебя на шее?
— Цепочка — подарок милой,
Всегда ношу с собою.

— И вот что было дальше:

О Хуттен, коня пришпорь!
Глаза герцога молнии мечут.
О Хуттен, с владыкой не спорь —
Все предвещает сечу.

— Оставь это, — с серьезным видом прервал певца толстый господин, — нехорошо в такое время петь подобную песню на постоялом дворе. Герцога она не обелит, а вокруг нас полно союзников, кто-нибудь из них может услышать, — добавил он, устремив пронзительный взгляд в сторону Георга, — и тогда последует новый налог для Пфулингена — сотня гульденов на защиту от пожара.

— Видит бог, вы правы, — согласился Оборванец, — теперь не так, как прежде, когда можно было высказывать свое мнение и петь вольные песни в трактире. Сейчас надо смотреть, не сидит ли на одной стороне защитник герцога, а на другой — союзник. Но последний куплет я все равно хотел бы спеть, несмотря на баварцев и Швабский союз.

В тенистом лесу буковом
Растет высокий дуб.
Он в памяти останется —
На нем повешен труп[72]

.

Оборванец допел, разговор за большим столом понизился до шепота; Георг заметил, что собеседники обмениваются замечаниями на его счет. Миловидная хозяйка тоже, казалось, любопытствовала, кого она приютила в эркере. Постелив на круглый стол ослепительной белизны скатерть, она поставила перед Георгом кушанье, которое для него приготовила, потом села с противоположной стороны и спросила необыкновенно скромным тоном: откуда он и куда направляется?

Молодой человек не был расположен давать ей точные сведения о настоящей цели своего путешествия. Разговор за соседним столом показал, что здесь не менее опасно не принадлежать ни к какой партии, и потому сказал, что прибыл из Франконии, поедет дальше по стране, в сторону Цоллерна, и таким образом пресек дальнейшие расспросы, так как хозяйка была слишком скромна, чтобы заставить его точнее определить цель путешествия.