Сказки, рассказанные на ночь

— Сейчас-сейчас, барышня, сниму только цепь, и вы увидите, как опустится мой мост. Я ведь, как вы приказали, смазал маслом все пазы, чтобы ничего не скрипело и не будило госпожу Розель.

Лязгнули цепи, механизм сработал, и изгнанник из пещеры, закутанный в грубый плащ, поднялся на мост. Георга вновь поразили его мужественная осанка, пронзительные глаза, высокий лоб, сила и мощь, сквозящие в каждом движении.

Свет фонаря упал на гостя, высветил он и Марию. Спустя годы вспоминал Георг эту поразительную пару. Тонкая фигурка любимой, темные волосы, спускающиеся на плечи, бледный лоб, прелестные голубые глаза, прикрытые длинными темными ресницами, маленький красный рот, нежный румянец щек — никогда еще не видел Георг свою любимую такой красивой, особенно в сочетании с мужественными чертами и мощными формами мужчины, стоящего рядом.

Ночной гость помог старому привратнику втащить назад мост; старик ушел, и Георг услышал следующий разговор:

— Есть ли известия из Тюбингена? Вернулся ли Маркс Штумпф? Я вижу следы печали в ваших глазах.

— Нет, господин, — ответила Мария, — он еще не воротился. Отец ждет его сегодня ночью.

— Черт бы его подогнал! Я останусь ждать, даже если наступит день! Фу-у-у! Какая холодная ночь, барышня! Мои филины и совы в пещере тоже, должно быть, замерзли, по крайней мере, они так жалобно ухали, когда я поднимался наверх!

— Да, сегодня похолодало. О, я бы ни за что не спустилась в пещеру! Как страшно, должно быть, кричат совы. У меня мороз по коже пробегает, когда я об этом думаю.

— А если бы вас сопровождал юнкер Георг? — рассмеялся ночной гость и взял покрасневшую девушку за подбородок. — Не правда ли, с ним бы вы пошли в пещеру? Вот что делает любовь! Ваш ротик выдает его поцелуи. Он не должен быть таким грубым!

— Ах, господин! — Мария залилась румянцем. — Как можно так говорить! Я не буду больше сюда приходить, не стану вам еду варить, если вы так думаете обо мне и о юнкере.

— Ну вот, уже и пошутить нельзя! — Рыцарь погладил Марию по полыхающей румянцем щеке. — У меня в подземелье нет поводов для шуток. А что вы мне подарите за то, что я замолвлю словечко перед вашим отцом, дабы он выдал вас за него замуж? Вы же знаете, что батюшка сделает все, о чем я его попрошу, и уж точно возьмет в зятья того, кого я ему посоветую.

Мария подняла на него радостные глаза.

— Уважаемый господин, я не могу вам запретить говорить что-либо хорошее о Георге. Кроме того, отец его очень ценит.

— Но я спрашиваю, как меня вознаградят? Все имеет свою цену.

Мария потупила глаза и еле слышно промолвила:

— Огромное спасибо! Но пойдемте же! Отец нас заждался.

Мария двинулась было вперед, но изгнанник задержал ее. Сердце Георга колотилось так, что его могли услышать собеседники; юношу бросало то в жар, то в холод, он ухватился за дверь и был близок к тому, чтобы испортить этот разговор вполне определенной платой.

— Куда вы торопитесь? — с улыбкой произнес мужчина из пещеры. — Всего один поцелуй, это и будет платой за мое ходатайство, чтобы отец тотчас позвал священника и тот благословил бы ваш брак.

Изгнанник склонил голову к Марии, а у Георга потемнело в глазах, он готов был выскочить из своего укрытия, но тут барышня строго глянула на мужчину и укоризненно произнесла:

— Это невозможно, ваша милость, в противном случае вы меня видите в последний раз!

— Если бы вы знали, как вы красивы в своем своенравии! — невозмутимо заметил рыцарь. — Тогда бы гневались целыми днями. Да, конечно, вы правы: когда кто-то другой проник глубоко в сердце, не следует сорить своими милостями. Но я еще раз вгоню вас в краску и все-таки потребую платы. На свадьбе попрошу вашего жениха разрешить мне вас поцеловать, и тогда посмотрим, откажет ли он мне.

— Вы, конечно, можете это сделать, — рассмеялась Мария, — но подготовьтесь к отказу — по такому поводу он не терпит никаких шуток.

— Да, он ревнив, — согласился рыцарь, — я с этим однажды столкнулся. Мог бы рассказать вам эту историю, только я пообещал о ней молчать.

Голоса собеседников удалялись. Георг облегченно вздохнул и прислушался — нет ли кого на дорожках и лестнице, после чего покинул убежище и прокрался к себе в комнату. Последние слова изгнанника все еще звучали в его ушах. Он стыдился своей ревности, которая этой ночью чуть было вновь не вырвалась наружу. Ему вспомнилось, каким недостойным подозрением он оскорбил любимую, и он от стыда зарылся в подушку. Спасительный сон прогнал мучительные мысли.

На другое утро, когда Георг сошел вниз, на мужскую половину, где обыкновенно в семь часов семья собиралась к завтраку, Мария вышла к нему с заплаканными глазами. Она отвела его в сторону и шепнула:

— Входи тише, Георг, рыцарь из пещеры тут, в комнате. Он задремал час тому назад. Надо дать ему немного отдохнуть.

— Изгнанник? — удивился Георг. — Как он мог рискнуть остаться здесь днем? Не заболел ли он?