Сказки роботов

Ужас всех обуял, а король Ингистон призвал многоведов, и те день и ночь размышляли, соединив свои головы прямою связью для лучшего разъяснения дела, и наконец порешили, что одолеть эту тварь можно одною лишь хитростью. И повелел Ингистон Великому Коронному Кибернатору вкупе с Великим Архидинамиком и Великим Абстрактором начертить, чертежи электролля, который сразится с чудовищем.

Но не было меж ними согласия — каждый стоял на своем; и построили они трех электроллей. Первый, Медный, подобен был полой горе, заполненной разумной аппаратурой. Три дня заливали ртутью резервуары его памяти; он же тем временем лежал, обнесенный строительными лесами, а ток шумел в нем, как сто водопадов. Второй, Ртутеглав, был великан динамичный, и лишь по причине ужасающей скорости движения казался чем-то имеющим облик, но до того изменчивый, словно облако, попавшее в смерч. Третьего, которого Абстрактор строил ночами по тайным своим чертежам, не видел никто.

Когда Кибернатор Коронный окончил свой труд и леса упали, потянулся Медный, да так, что зазвенели во всей столице кристаллические перекрытия; понемногу поднялся он на колени, и земля задрожала; когда же встал он, выпрямившись в полный свой рост, то головою уткнулся в тучи, и чтобы не застили они ему взор, нагревал их, а тучи с шипеньем перед ним разбегались; сиял он как червонное золото, каменные мостовые пробивал стопами навылет, а в колпаке у него два зеленых имелись глаза и третий, закрытый, которым мог он прожигать скалы, приподняв веко-щит. Сделал он шаг, другой, и был уже за городом, сияя как пламя. Четыреста аргентов, взявшись за руки, едва могли окружить один его след, подобный ущелью.

Из окон, с башен, в подзорные трубы, со стен крепостных смотрели, как направляется он к зорям вечерним, становясь все черней на их фоне, и наконец сравнялся ростом с обычным аргентом, но при этом лишь верхней своей половиной высился над горизонтом — нижняя скрылась за выпуклостью планеты. Наступила тревожная ночь, ночь ожидания; рассчитывали услышать отголоски сражения, увидеть багровое зарево, но ничего не случилось. Лишь перед самым рассветом ветер принес громовое эхо словно бы какой-то далекой грозы. И воцарилась опять тишина, но уже в сиянии солнца. И вдруг словно целая сотня солнц вспыхнула в небе, и огненные болиды грудой низвергнулись на Этерну, сокрушая дворцы, разбивая вдребезги стены, погребавшие под собою несчастных, а те отчаянно взывали о помощи, но нельзя было даже услышать их напрасные вопли. Так воротился Медный, ибо чудовище разбило его, разрезало, а останки забросило в атмосферу; теперь они возвращались, разогревшись в полете, и четвертая часть столицы обратилась в руины. Страшная это была беда. Еще два дня и две ночи падал медный ливень с небес.

Пошел тогда на чудовище Ртутеглав небывалый, неуязвимый почти, ибо чем больше по нему били, тем тверже он делался. Под ударами он не рассыпался — напротив, становился устойчивей. Побрел он по пустыне, покачиваясь, добрался до гор, высмотрел там чудовище и ринулся на него со склона скалы. Чудовище поджидало, не двигаясь. Гром сотряс землю и небо. Чудище обернулось белой стеною огня, а Ртутеглав — черною пастью, которая огонь поглотила. Чудище прошило его насквозь, вернулось, окрыленное пламенем, ударило снова, и снова прошло сквозь электролля, не нанесши тому вреда. Фиолетовые молнии били из тучи, в которой сражались они, но грома не было слышно — схватка гигантов его заглушала. Увидело чудище, что так ничего не добьется, и внешний свой жар всосало вовнутрь, распласталось и стало Зерцалом Материи: все, что напротив него стояло, оно отражало, но не в виде изображения, а в натуре; Ртутеглав увидел свое повторенье и ринулся на него, и схватился с самим собою, зеркальным, однако не мог себя самого одолеть. Так он сражался три дня, и такое множество получил ударов, что стал тверже камня, металла и всего, что не является ядром Белого Карлика, и, когда дошел до этой черты, вместе с зеркальным своим двойником провалился в недра планеты, и осталась лишь дыра между скал, кратер, который тотчас начал заполняться светящейся рубиновой лавой.

Третий электрыцарь невидимым отправился в бой. Великий Абстрактор, Коронный Физикус, утром вынес его за город на ладони, раскрыл ее, дунул, и тот улетел, окруженный только тревожным трепетом воздуха, беззвучно, не отбрасывая тени, словно и не было его никогда, словно он вовсе не существовал.