Сказки-секунды. Высматривая мага (СИ)

Тараське организовали уроки музыки с лучшими преподавателями, обеспечили индивидуальные занятия в студии, благодаря фонду она побывала на концерте известного китайского пианиста. И, главное, «Джейми» взялся за организацию её сольного концерта. А играла она… играла она потрясающе, и это, пожалуй, было самой большой загадкой для Маргариты, её новоиспечённого опекуна.

***

Ещё одной загадкой и камнем преткновения стало то, что в концертном зале, где Тараське предстояло играть, рояль был каким-то особенным. Ближайший похожий находился в трёх часах езды, в богом забытом посёлке, и как он туда попал, было неизвестно. Но факт оставался фактом: в зал до концерта не пробраться, а опробовать рояль Тараське не терпелось так сильно, словно от этого зависела вся её жизнь.

Маргарита не хотела ехать ни в какое село, но Тая упёрлась рогом. Изо дня в день она твердила одно:

— Пожалуйста, Рита… Мне очень надо. Мне очень надо попробовать на нём поиграть!

Временами, совершенно ошалев от её хныканья и просьб, Рита начинала сомневаться, справится ли с ролью матери. К её лёгкому ужасу Тараська оказалась работой без выходных. И если в течение дня сама Тая могла куда-то уйти, мысли о ней не оставляли Маргариту ни на минуту.

— Нужно узнать акустику! Потрогать клавиши!.. Рита! Пожалуйста!

Тая ходила за ней хвостом, почти не бедокурила, перестала убегать без спросу. Маргарита глядела на свою питомицу и не могла ни согласиться, ни отказать. Порой она и сама не понимала, почему так упорствует, не разрешая Тае съездить в поселковый Дом Культуры, где каким-то чудом пылился этот особенный рояль.

— Рита… мне очень надо… правда…

— Тась, ну какая разница, тут пианино, там пианино! — не выдержала она.

— Нет! Нет! Есть разница!

— Таисия! Перестань кричать!

Тараська отвернулась и замолчала. За весь вечер она не проронила ни слова, а наутро отказалась завтракать и не пошла на урок. Марго сдалась.

— Дай телефон.

Тараська испуганно вскинулась, подумав, кажется: перегнула палку.

— Дай телефон, — спокойно повторила Рита. Вязала трубку из её рук — пальцы ледяные. Набрала номер. Взглянула в округлившиеся пугливые нерешительные Таськины глаза. И вдруг от кончиков пальцев, от резиновых кнопочек телефона по рукам, рукавам, до самого сердца полилась тягучая и тёплая волна, щемящая, расправляющая листья, одуряющая нежность к дерзкому, глупому существу рядышком.

— Иди сюда, — шепнула Ритка, привлекая её к себе, гладя по плечам, по волосам торчком и легонько щёлкая по носу. Тараська, придвинувшись, шмыгнула, и тут же взяли трубку: — Алло. Во сколько ближайший рейс до N? Да-да, хорошо… С какого, вы сказали, вокзала?..

Час спустя Тараська дремала в такси, а Маргарита, перебирая в сумке брелоки и блокноты, думала, что мать из неё никакая. Какая мать дёрнет ребёнка ехать в дремучую деревню среди ночи?..

***

Они завтракали в сельском кафе. Накануне там что-то отмечали, столы были составлены в кособокий квадрат, на полу поблёскивали конфетти. Они приютились подальше от входа, в уголке под светильником и парой картин. Тася, сонная, хмурая и лохматая, свернулась клубком.

— Чай? Кофе?

— Компот, — буркнула она, и Рита вопросительно посмотрела на официантку. Та зевнула:

— Компота нет. Только кофе и чай. Или минералка.

Тараська будто не слышала.

Через минуту принесли две больших плоских тарелки вроде подносов. На каждой — миска тёртой моркови, яйцо, пакетик кофе и кубики рафинада сбоку.

— Кружки на стойке. — Девушка в переднике подала тарелку с маковыми булками и ещё раз зевнула. — Кипяток тоже. Приятного аппетита.

— Тась, — шепнула Рита. — Ау. Просыпайся. Надо позавтракать.

Тараська неохотно подвинулась к столу, поковырялась в моркови, но постепенно разошлась и, кроме своей порции, съела обе булки, а потом попросила ещё чаю — запить остатки от пачки вафель, открытой ещё в автобусе.

Она разрумянилась, перестала жмуриться, а когда они выбрались на улицу, забежала далеко вперёд — навстречу вызванному такси. Маргарита боялась идти пешком: странный город-село пугал её, к тому же — в какой стороне искать нужную улицу среди слякоти, голых веток и птичьих троп?

— Тась, это правда так важно? — тихо спросила она, глядя на облупившийся фасад Дома Культуры. — Может, домой?..

Она и сама не знала, чем это место так её испугало. Лишь спустя много времени Рита поняла: город был похож на Тараську. Неухоженный, колючий и неуютный. А где-то внутри, в темноте старого Дома Культуры, пульсировал живой рояль, потускневший, спрятавший клавиши и так неохотно выпустивший из себя музыку — первую за долгие годы.

Тася, неожиданно присмиревшая, притихшая, попросила:

— Не ходи со мной. Я одна. — И юркнула в пыльные чёрные кулисы. Рита терпеливо стояла, вдыхая пыль и слабый запах супа, долетавший откуда-то из служебных помещений. Думала, зачем она решила удочерить Таисию.