Сказки скандинавских писателей

Старый замок Або [99] — одно из старейших строений Финляндии. Здесь некогда жил король Юхан III [100]; будучи герцогом Финляндским, он держал двор вместе со своей супругой-полячкой Катариной Ягеллоникой [101], и здесь же находился в заточении король Эрик XIV [102]. Долгие годы замок служил темницей. В настоящее время это превосходный исторический музей.

Жил-был однажды старый домовой, семисот лет от роду, и жил он в подземелье Абоского замка. У него была такая длинная борода, что он мог дважды обернуть её вокруг талии. Был он сгорблен и весь согнут, словно старый стальной лук, натянутый до отказа. Домовой похвалялся, что он-де самый старый домовой во всей стране. Даже домовой из кафедрального собора, которому было пятьсот пятьдесят лет, величал его дядюшкой. Все прочие мелкие домовые Финляндии считали его главой рода. Домовой Абоского замка был хороший, щепетильно честный, дельный, хотя и не без некоторых слабостей. Жил он в самом глубоком подземелье Абоского замка, в так называемой Полой башне, где в стародавние времена содержали самых отпетых и опасных преступников, которым никогда больше не суждено было увидеть белый свет. Там-то и находился со всеми возможными удобствами роскошный «дворец» домового. Там не было недостатка в мусорных кучах, разбитых вдребезги кувшинах, рваной рогоже, непарных сапогах и перчатках, ломаных игрушках, оконных створках без стекол, в ушатах и чанах без днищ, изглоданных крысами книгах без переплетов и множестве другого мусора, совершенно не поддающегося описанию. Башня тщательнейшим образом была задрапирована паутиной всевозможнейших узоров и усеяна небольшими лужицами, которые в течение сотен лет непрестанно восполняли запасы воды.

В этом удобном обиталище домовому жилось так хорошо, что он редко искал общества вне дома. Других домовых старый батюшка-домовой из подземелья вообще в грош не ставил и не считал их сколько-нибудь заслуживающими внимания.

— В мире нынче все измельчало, — говорил он. — Домовые годятся теперь лишь на то, чтобы строить беседки да чинить детские игрушки, чистить сапоги да подметать пол. Люди презирают их и не удостаивают даже угощения — плошки каши в рождественский вечер[103]. Посмотрел бы ты на стариков домовых в мое время! Мы сдвигали скалы и строили башни.

У старого домового было всего лишь два старых друга, которых он иногда посещал: домовой из кафедрального собора и старый привратник из замка, Маттс Мурстен. Домового из собора он посещал раз в двадцать лет, и раз в двадцать же лет домовой из кафедрального собора жаловал к домовому из замка в гости. У них был кратчайший путь друг к другу через знаменитый подземный ход между замком и собором, ход, о котором рассказывают все жители Або, хотя никто из них его не видел. Домовым было вовсе не трудно прокрадываться через тесный ход, — им ведь ничего не стоит пролезть и сквозь замочную скважину. Гораздо хуже обстояло дело с детьми человеческими. Привратник Маттс Мурстен знал это лучше кого-либо другого, потому что он был единственным человеческим существом, которому удалось проползти через этот ход. И вот тогда-то он впервые и познакомился со старым домовым из Абоского замка.

Маттс Мурстен был в то время проворным мальчуганом двенадцати лет, которому море было по колено. Он искал старые пули от мушкетов среди древнего хлама в подземелье замка, когда его однажды утром угораздило обнаружить лаз в подземный ход. Вот он и стал изучать, куда может привести эта дыра. Он все полз и полз, но, когда ему удалось продвинуться вперед, камни за его спиной обрушились и преградили ему путь назад. Это ничуть не опечалило Маттса; ведь где-нибудь он, верно, сможет вылезти из подземного хода! Но под конец случилось так, что камни обрушились и впереди, так что Маттс не смог пройти ни вперед, ни назад. Так бы он, видно, и сидел, пригвожденный к месту, и поныне, если бы все это не произошло в тот самый день, когда домовые из замка и кафедрального собора имели обыкновение раз в двадцать лет посещать друг друга. Домовой из замка шел как раз к домовому из собора, когда обнаружил мальчика, застрявшего в куче мусора, как лисенок в капкане! А сердце у домового было доброе: ведь все домовые хотя и страшно обидчивы, но добросердечны. Потому-то он и зарычал на Маттса:

— Ты что здесь делаешь?

— Ищу старые пули, — дрожа ответил Маттс.

Домовой засмеялся:

— Держись крепче за голенище моего сапога, — сказал он, — и я помогу тебе выбраться отсюда.

Матте ничего не видел в темноте, но, протянув руку, ухватился за голенище сапога домового. Они быстро двинулись вперед между камнями и щебнем, и вскоре домовой сказал:

— Вылезай через дыру!

Маттс, по-прежнему ничего не видя, ухватился за творило лаза, которое могло подниматься вверх. И вскоре он уже очутился на высоких хорах кафедрального собора, где в полном облачении стоял епископ и как раз собирался отправлять службу.

— Посмотрите-ка на него, — сказал епископ, — что тебе надо в винном погребе собора?