Сказки Старого Лета

Тут Стрибог возьми да засмейся! «Ох, — говорит, — пастушок! Нашел из-за чего кручиниться! Любовь — она что вода: утечет да иссохнет, все позабудется!»

Рассердился Лель и задумал проучить насмешника. Знал он, что Майя — внучка Лешего, зачарованная фея — давно влюблена была в Стрибога. И решил Лель, что коли влюбится в нее князь ветров, то на себе испытает все муки и радости сердечные.

Сказано — сделано. Повстречал Стрибог на другой день Майю на берегу Длани-озера. Кольнуло сердечко у непокорного бога, влюбился он в фею без памяти.

Жить бы им вместе поживать, горя не зная, ан нет: в судьбу их вмешались небожители.

Прознал о влюбленных Даждьбог — повелитель солнечного блеска. Строптивы он, гордый очень. Чужое ли счастье глаз кольнуло, гордость ли небожителя была задета — не знаю, да только затеял Даждьбог влюбленных разлучить.

Да один убоялся — Стрибог, поди, тоже не мальчонка, — обиды не спустит. И побежал Даждьбог к Перуну — громовержцу, богу войны. Грозен Перун, все силу его знают, да горд непомерно. К тому же вспыльчив… Вот явился к нему Даждьбог и все про влюбленных выложил, да еще и от себя прибавил, будто Стрибог про Перуна да про весь свод небесный недоброе слово молвил… Ну Перун наживку-то и проглотил! Осерчал, Даждьбогу помочь обещался…

Они как рассудили: Стрибог — небесный властитель, а Майя — существо земное, пусть и не человечья дочь. Посему быть им рядом, как небу и земле, да только вместе не бывать никогда.

Не многие небожители смели возразить Даждьбогу — любимцу небес и Перуну — грозному вояке. Лель, я — вот, пожалуй, и всё… Остальные же, отравленные блажью гордыни, во главе с Даждьбогом объявили князя ветров изменником да из свода небесного изгнали…

С тех пор Стрибог — вечный скиталец. Носится он, ветров повелитель, между землею и небом и нигде ему не найти приюта…

Только Майю позабыть он не смог, да и она его — тоже. В огне гнева небожителей только жарче пылали их сердца, и сильнее дух становился от вечной борьбы…

Так и повелось: гуляет по свету Стрибог ветром, бродит где-то и скитается, а с каждым новым летом возвращается сюда, к возлюбленной своей фее…

…Ярило задумчиво смолк. Воцарилась тишина.

— А Майя как же? — отважился спросить Демка.

Ему ответила Дуная с тихим вздохом:

— Майя его ждет… Словно деревце — летнего солнышка. А как он воротится — расцветает вся, и сияет на ее лице улыбка… Уж такая она делается счастливая!

— Но почему они не сбежали? Вместе? — не унимался Демка.

— А куда сбежишь? — тихо отвечал ему Ярило, — одна земля да одни небеса… Поодиночке ей домом — лес зеленый, ему — небо высокое… А вместе влюбленных некому приютить.

— Ну ты же бог! — Демка стукнул кулачком по бревну, — помоги им!

Ярило невесело усмехнулся:

— Да кабы моя на то воля, были бы они вместе до последнего вздоха земного! Но не в моей это власти…

— А в чьей же? — не сдавался Демка.

— Сварога, — ответил Ярило.

Пламя костра колыхнулось при этом имени. Демка поежился, а Дуная вздрогнула.

— Сварог — повелитель огня, отец небесный, — тихо продолжал Ярило, — именно он покровительствует огню в сердцах и пламени в домашнем очаге. Он бы мог дать им приют… Благословить их.

— Почему же он этого не сделает? — тихо спросил Дема.

— Не сделает, — эхом повторил Ярило, — не сделает. Сварог — это небосвод, одна лишь предвечная воля властна над ним… И все же не сможет он пока Стрибогу помочь. Воля предвечная такова, что бог не может жить на земле, а дочь земная — в небе… Сварогу не сокрушить закона неписаного, да он и не станет — давно уже зарок дал не вмешиваться в распри да раздоры небожителей… Потому и справедливым его чтят, что он ни одной из сторон не принадлежит…

Пламя костра с легким треском заколыхалось, будто соглашаясь со словами Ярилы. А потом вокруг воцарилась тяжелая тишина.

Глава 11. Искать ветер в поле

На другой день погода испортилась. Небо заволокло серым саваном облаков. Изредка начинал моросить дождик. А вот ветра не было. Совсем. Даже поверхность реки была гладкой и блестела, словно серое слюдяное зеркало.

Демка с Лютиком сидели на пустом берегу. Демка изредка бросал в воду мелкие камушки, и тогда по скучной, будто скованной льдом поверхности реки, шли дрожащие круги. Но и они, успокаиваясь, вскоре бесследно исчезали.

— Река будто остановилась, — вздохнул Демка.

Лютик ничего не ответил. Он лежал у Деки на плече, свернувшись калачиком, и почти не дышал.

— Ты чего? — спросил Демка, — ты спишь?

— Нет… — еле слышно пискнул мышонок, — мне просто грустно. И от этого не хочется разговаривать…

— А почему тебе грустно? — спросил Демка.

Лютик тихонько вздохнул:

— Я ведь, как и ты, потерялся… У меня тоже где-то семья, братишки и сестренки… Я отправился погулять, продрог и заполз к тебе в карман, а они остались в травяном гнездышке… Я их больше не увижу…

Демке показалось, что на его плечо скатилась крохотная слезинка. Он бросил в воду последний камушек и решительно поднялся на ноги.

— Куда ты? — спросил мышонок встревожено.