Сказки темного города. Махаон

– Да, – ответил тот. – Его едва могли успокоить сегодня, так убивался, когда узнал, что вы уехали. С отцом так и не заговорил. Приехала новая гувернантка, вот она и уложила мальчика спать, когда он совсем выбился из сил.

Я кивнула и направилась на второй этаж. Шаг за шагом…как же тяжело было ступать по ступеням, зная, что иду в неизвестность. Подойдя к двери комнаты Дорна, я судорожно сжала пальцы, пытаясь сладить с лихорадочным потряхиванием. Постучавшись и не услышав ответ, я тихонько приоткрыла дверь. Не хотела бы я видеть то, что увидела за ней. Дорн сидел на кресле и слегка склонив голову набок наблюдал за…Алин, которая медленно, играючи стаскивала с себя бретели рубашки. Прикрыв на мгновение глаза, я даже пошатнулась от нахлынувших на меня чувств. В этот момент Дорн перевел на меня взгляд. Недоверие, изумление, недовольство и еще черт его знает что было в его глазах в этот момент.

– Уйди, – жестко бросил он Алин.

Горничная быстро сгребла валявшееся у ее ног платье и прошмыгнула мимо меня в коридор, одарив при этом уничтожающим взглядом.

– И как это понимать? – спросил стригой, вставая с кресла и двигаясь ко мне.

– Простите. Я совершила ошибку. Не хотела вам мешать, – голос, полный горя, не иначе, он точно шел от самого сердца.

Развернулась, чтобы уйти, но стальные пальцы легли на предплечье, дернув меня обратно. Захлопнув дверь, Дорн потащил меня к камину и усадил в кресло, в котором всего пару минут назад наслаждался обществом Алин.

– Ты почему не уехала? – испытывающе глядя на меня проговорил Дорн, подходя к столу и наливая себе в бокал вина, который тотчас же осушил.

– Если бы я знала, что…, – я поникла, поскольку перед глазами стояла картина полуобнаженной Алин, снимающей с себя одежду.

– Это? – нахмурил брови Дорн, кивнув на дверь. – Ничего бы не было, зашла бы ты сюда или нет. Ведьма плетет какую-то свою интригу, мне было интересно насколько далеко она зайдет и что ей надо. Ты ничего не предотвратила своим приходом. Поэтому говорить я об этом не хочу. Тема закрыта, и ты забудь то, что видела. А теперь говори, зачем вернулась? Я же утром тебе все разъяснил. Что тебе было непонятно из сказанного?

Не в силах сидеть под гипнотическим взглядом, я резко встала и подошла к Дорну. Обхватив себя руками, опустила голову и проговорила:

– Мне все равно. Не то, чтобы я не переживала о ком-то из тех, кто находится у вас тюремном подземелье, и я буду возможно винить себя в том, что выбрала сторону, но сегодня там, на границе, когда представители моего ковена направились к остальным, я поняла, что не хочу идти с ними. Что вы с Тароном намного дороже мне, чем все. Мама и Марго поймут меня, и они никогда не отвернутся от меня и не осудят этот выбор, а остальные…мне безразлично их мнение. Стаф сказал, что я более не Махаон, раз выбрала иной путь. И пусть. Я не отрекалась от них и, возможно, когда-нибудь, что-то изменится в этом мире и заставит нас всех посмотреть друг на друга иными глазами, не затянутыми пеленой вражды. Когда-нибудь…а сейчас…сейчас я хочу быть с вами. Но, если я ошиблась и просто нарисовала себе вымышленное что-то, чего и в помине нет с вашей стороны, я согласна быть в этом доме в качестве гувернантки Тарона и Элиски. Не хочу, чтобы этих детей растил кто-то чужой.

– Почему ты утром этого ничего не сказала? – серьезным тоном спросил Дорн.

– Утром…утром вы так пахли слащавыми духами той женщины, с которой провели ночь, что у меня в голове не возникало ничего, кроме гнева за то, что вы предпочли шлюху времени, проведенному со мной, – сказав это я опустила глаза.

Дорн протянул руку и поддел пальцами пой подбородок. Ядовитое томление медленно разливалось по венам пока мужчина смотрел на меня своими удивительными чернильно-синими глазами.

– Ты уверена? – напряженно спросил он. – Ты же понимаешь, что потом возврата не будет, едва только я решу сделать из тебя свою спутницу по жизни. Тебя не обратишь, но это не умаляет того факта, что далее ты уже не будешь принадлежать только себе, маленькая бабочка.

– Уверена, – я даже не узнала свой дрогнувший голос, наполненный тревогой перед предстоящим.