Сказочник

Быстро — Ася и сама не ожидала от себя такой прыти — схватила Аню под локоть и быстрым шагом потащила на улицу. Та пыталась сопротивляться, но в сапогах на высоких каблуках едва успевала переставлять ноги и следить за равновесием. Не слишком стараясь быть аккуратной, Ася вытолкала ее на крыльцо, а оттуда — на площадку перед клиникой, по обе стороны окруженную сугробами.

— Невоспитанная дура, — прошипела Аня, потирая локоть с таким видом, будто ее сунули в стальные тиски.

— Как ты тут оказалась, — напирала Ася. Уверенно и жестко. Так бы поступил Тимур, если бы кто-то сунулся между ними со своими болезненным прошлым и неудовлетворенными прихотями. — Кто тебе сказал, что мой муж здесь?

— Не твое дело, — огрызнулась она.

— Мое. И лучше ответить, иначе, клянусь, будешь торчать в сугробе, как облезлая елка в дырявой мишуре. И лучше не испытывай мое терпение, потому что после бессонной ночи его осталось слишком мало, чтобы тратить еще и на тебя.

Аня с минуту колебалась, но все-таки пошла на попятную. Все оказалось просто: одна из медсестер была ее старой знакомой, и по дружбе поделилась информацией о том, что «бывший» в больнице и, если постараться, можно попроситься к нему в качестве посетителя. Вот только Макс успел предупредить персонал, чтобы к брату не пускали никого, кроме родственников и жены. Простое совпадение, но Асе стало не по себе от того, как много их стало в последнее время. Словно сама жизнь испытывает их с Тимуром отношения на прочность.

— Хорошо, что эту сторону вопроса мы выяснили. Теперь перейдем к следующей.

— Я не хочу ни о чем с тобой говорить, — снова встала в позу «бывшая».

— Заткнись и слушай, — зло бросила Ася. Смелости и силы придавало ясное как никогда понимание того, что сейчас она борется не со своей соперницей, а с прошлым Тимура, в котором было слишком много всего намешано, чтобы пытаться делать вид, будто за ним не тянется шлейф ошибок. Да и ее собственное прошлое не было радужным, и — она в этом не сомневалась — рано или поздно обязательно еще заявит о себе. — Ты — ничто. Просто тень, отголосок одной совершенной ошибки.

Женщина, которую он думал, что любит.

— Он любил меня! — сжав руки в кулаки, выкрикнула Аня. — И до сих пор любит!

Иначе не избегал бы так настойчиво. Боится, что рядом со мной просто не сможет и дальше притворяться, будто брак с тобой не был ошибкой.

— Знаешь, рыжая, даже самый терпеливый мужчина начнет шарахаться, если за ним по пятам ходит неудовлетворенная бывшая, от которой его разве что не мутит. Или ты думала, что все так же, как и три года назад? Оглянись: тебе почти тридцать, у тебя нет ни семьи, ни детей, ни самоуважения и даже карьеры. Ты застряла в прошлом. А я — его настоящее. И это меня он целует утром перед работой, это мне он пишет, что уже едет домой, это мне он каждый день дарит цветы, это со мной он занимается любовью не один раз за ночь. Это все я — не ты.

— Не льсти себе. Ты просто блажь, затычка в его воспоминаниях обо мне.

— Опомнись. — Асе неожиданно стало смешно от ее неуклюжих попыток сопротивляться. — Ты появилась неоткуда и канешь в никуда. А я — жена.

Понимаешь? Жена.

Аня сделала шаг назад, словно боец на ринге, накаутированная простой истиной.

Она явно пыталась что-то сказать, но лишь нервно облизывала губы.

— Убирайся вон, — со спокойной уверенной улыбкой предложила Ася. — Прямо сейчас: разворачивайся и уходи, пока еще можешь сделать это своими ногами. И мой тебе совет — совершенно искренний: собирай манатки и убирайся на все четыре стороны, потому что я скажу Тимуру, что ты пыталась заморочить мне голову. Поверь, я знаю своего мужчину и уверена — ему это не понравится.

— Ты…

— Убирайся, — перебила ее Ася. — И сделай так, чтобы я больше никогда тебя не видела. Найди себе престарелого папика, и делай то, что у тебя определенно получается лучше всего.

Она не стала озвучивать откровенную грубость, но прищур Ани очень ясно дал понять, что та поняла без слов. Поняла — и, плюясь беззвучными проклятиями, пошла прочь. Ася провела ее взглядом, поправила прическу и быстро зашла внутрь.

Нужно увидеть Тимура, нужно отдать ему его подарок под елку. Нужно сказать ему, что он — все в ее жизни.

Глава тридцатая: Тимур

Валяться в постели с капельницей в вене и чувством, будто по нему всю ночь туда-сюда ездил асфальтоукаточный каток было тем еще «удовольствием». Он несколько раз порывался встать, уйти, но слабость опрокидывала обратно в постель, словно ненасытная любовница. И хуже всего то, что прошедшие сутки практически полностью вывалились из памяти. Все, что он помнил: как вернулся с прогулки с Тимом, поднялся в комнату, чтобы уложить его спать и, почувствовав странную слабость, прилег рядом. А потом стало холодно, словно в кости впрыснули жидкий азот, и кровь в венах заледенела и медленно крошилась, прокалывая мышцы крохотными иголочками льда.