Сказочник

— Друзилла Хартли выросла, — печально промолвил отец Браун. — Как и всякая другая девушка, она жаждала счастья. Принца на белом коне, белую фату невесты… И принц появился — обаятельный, богатый, родовитый и влиятельный. Отец, бдительно охранявший дочь от женихов, оказался не в силах беспричинно отказать представителю могущественного клана Траунстайнов. Однако он не мог избавиться и от собственной навязчивой идеи, а потому не только не препятствовал попыткам младших своих детей всячески очернить Друзиллу в глазах жениха, но и сам активно в этом участвовал — не забывая, впрочем, о необходимости поддерживать репутацию любящего, пускай и строгого, родителя. Так, он под каким-то благовидным предлогом завёл дочь в пустующую комнату домика для слуг и говорил с ней, изменив голос, таким тоном, что для постороннего лица не оставалось сомнений: в комнате происходит ссора любовников. Испугавшись, мисс Друзилла выскочила, громко хлопнув дверью и убежала, попавшись на глаза любопытствующим слугам. Сэр Томас вышел позже, причём у всех свидетелей он искусно создал впечатление, будто тревожится о предстоящем браке дочери, а потому старается выяснить, с кем встречалась Друзилла. Когда раздражённый отец выбегает из комнаты, где его дочь якобы виделась с неизвестным мужчиной, и задаёт подобающие вопросы, что подумает неискушённый человек? Самым естественным окажется предположение, что приход сэра Томаса попросту остался незамеченным, и, разумеется, слуги решат, что хозяин явился куда позже, нежели на самом деле!

Стояла тишина; даже полковник Мидуэй затих, лишь тяжело дышал, прикусив потухшую трубку желтоватыми зубами. Судья Даунли подался вперёд, точно гончая, почуявшая след. А вот Леонард Траунстайн, похоже, чувствовал себя отчаянно неловко, и, если б мог, тотчас прекратил бы это публичное разоблачение… но он уже не мог. Все присутствующие, с мрачным удовлетворением понял Фламбо, наконец-то попали под мучительное, тяжеловесное обаяние отца Брауна. В обаянии этом не было ничего от блеска оперной примадонны или лёгкой вкрадчивости профессионального мошенника. Оно не привлекало внимания к личности самого отца Брауна — напротив, фигура священника словно бы отдалялась, оставляя каждого человека наедине с собственной душой. Ты сам разглядывал свои пороки, сам себя осуждал, изыскивая в памяти наимельчайшие улики, а отец Браун откуда-то издалека взывал к Господу и прощал тебя святым именем Его.

Сколько из гостей Хорнтон-лоджа сейчас искало (и находило!) в себе сходство с безумным Томасом Хартли? Сколько укоряло себя за слепоту и отсутствие чуткости?

Пальцы Леонарда Траунстайна, сжимавшие край столешницы, побелели: молодой человек с трудом удерживал себя в руках.

Отец Браун продолжал свой печальный рассказ:

— Несмотря на все старания, влюблённые продолжали настаивать на браке. Друзилла покидала сэра Томаса, как некогда покинула его Амалия; в воспалённом сознании эти два события слились воедино. И тут мисс Ортанс решила в очередной раз напакостить сестре. Она подлила снотворного в чай мисс Друзиллы, дабы та проспала встречу с женихом и, соответственно, оглашение даты свадьбы. Глупая детская выходка, имевшая, однако, роковые последствия. Ничего не подозревая, мисс Друзилла легла отдохнуть, очевидно, полагая, что устала при подготовке празднества и что полчаса лёгкой дремоты её освежат. Могу предположить также, что она перед этим любовалась нарядом спящей красавицы — ей очень нравилось платье, и она оставила его на видном месте.

Брови отца Брауна нахмурились: предстояла самая тяжёлая часть повествования.

— Когда мисс Друзилла заснула, в её комнату зашёл сэр Томас — скорее всего, он хотел ещё раз поговорить с дочерью, убедить её отказаться от замужества. Увиденное поразило его разум. Девушка мирно спала, прекрасная и беззащитная, принадлежавшая в этот миг ему одному и никому больше. Именно тогда сэр Томас осознал: он не позволит дочери покинуть Хорнтон-лодж. Она всегда должна оставаться рядом с ним, рядом с его драгоценной Амалией… Увы, подобный замысел предполагал лишь один исход. Сэр Томас взял подушку и опустил её на лицо собственной дочери.

Голос священника едва заметно дрогнул.

— Нет сомнений, что безумный отец раскаялся в следующую же минуту, но дело было сделано. И тогда он переодел дочь, дабы положить её в подземелье ожидать прекрасного принца, каковым мнил себя и только себя. Кто может знать дом лучше, чем его владелец? Дав слугам различные, довольно обременительные, поручения, требующие их присутствия в других уголках Хорнтон-лоджа (некоторых он и вовсе отослал в Сент-Эндрюс-Чёрч за якобы неприсланными вовремя заказами!), сэр Томас спустился в подземелья по лестнице чёрного хода с телом Друзиллы на руках и всё устроил… А на обратном пути он заметил в кухне бедняжку Дейзи. Мажордом счёл, что её дело в Сент-Эндрюс-Чёрч он сумеет выполнить и сам, раз уж направляется туда, а вот столовое серебро начищено недостаточно хорошо.

— Она что-то видела? — взволнованно спросил Бернард. Отец Браун покачал головой: