Скелеты в шкафу никогда не врут (СИ)

Локто был владельцем крупнейшего во Власве и окрестностях алхимического магазина «Лучшая тысяча зелий Кальциниуса». Поэтому в лечебнице Эвана мелькал регулярно, будучи основным поставщиком различных медикаментов. Ни в медицине, ни в алхимии он ничего не понимал, его страстью была торговля как таковая. Локто уродился дельцом и весьма искушённым, но не лишенным, в отличие от многих других «коллег», определённых понятий чести, и что не менее важно — банальной порядочности.

Во Власве можно было легко заработать и на чём-то кроме алхимии, тем более лечебной, но Локто упрямо держался её, хотя в убыток не работал. Либо тщательно скрывал финансовые потери за регулярными, надо понимать, демонстративными обновками одежды, покупкой различного рода драгоценных безделушек и непрерывным расширением дела.

— Что привело тебя ко мне? — поинтересовался Рентан, наслаждаясь разговором.

— Не поверишь! — Локто зашёл в каморку, закрыв за собой дверь. — Дружба!

— Знаешь, для человека, зарабатывающего деньги на обмане, ты удивительно плохо врёшь, — осклабился лекарь, прекрасно зная, что если его друга и можно чем-то обидеть, то явно не словами.

Локто, крутящийся всю жизнь среди тех, кто очень много говорит и очень мало делает, как никто другой знал истинную цену любым словам.

— Не вру, а лукавлю. И вообще-то считаю это умение своим достоинством! — возразил он. — А вот ты был весьма убедителен. Умеешь ты ездить по ушам этой церковной чушью.

От такого заявления Рентан поднапрягся.

— Это не чушь.

— О да, конечно! — притворно согласился Локто.

— Что тебе-то знать о богах? — ехидно спросил лекарь. — Ты в храме-то когда последний раз был?

— Знаешь, мне как богохульнику повиднее твоего будет насчёт существования каких-то там всемогущих сущностей, — уклонился от прямого ответа делец. — Существуй они, меня б уже десятком молний ударило. Разом! А потом кирпичом добило.

— Возможно, они решили наказать тебя за грехи как-то иначе, не думал о таком? — с намёком поинтересовался Рентан.

— О да, и наказание это — полная удовольствий жизнь, — пустился в свою любимую стихию подсчётов Локто, поглаживая внушительное брюшко. — Не менее длинная, чем твоя, между прочим. Правда, я-то от своей беру всё.

— Ну моя определённо будет в конечном счёте подлиннее: я-то слежу за своими источниками удовольствия, — лекарь улыбнулся, зная, чем можно «кольнуть» друга. — Кстати, об этом: ты никак по делу? Принёс очередной букет от дамы с широким, никогда не закрывающимся сердцем?

— Нет, нет, — начал махать руками делец. — Ныне я закрыт для любви. Не сезон.

— Хм, странно, — Рентан, хорошо знавший друга, искренне удивился. — Раньше твои сезоны сменяли один другой вовсе без перерывов, порой наслаиваясь. Неужто ты ко мне за какими-то укрепляющими отварами явился?

— Я бодр и силён ничуть не меньше прежнего! Без всяких отваров! — делая вид, что оскорблен, возмутился Локто. — Многие могут тебе об этом рассказать. — Лекарь покачал головой, показывая, что не интересуется. — Нет ничего странного, мой друг. Ныне я увлекаюсь только благонравными вещами — искусством. — Он добавил полушёпотом: — Есть тут одна музичка…

— А-а-а, — сразу всё понял Рентан. — Это, конечно, проясняет дело. Высоких нравов, полагаю?

— В смысле? — не понял делец.

— Своё сердце она тебе ещё не распахнула?

— Нет… пока нет, — смутившись не вопросу, а необходимости делиться неудачей, ответил Локто. — Но я работаю над этим. Ну, ты знаешь: букеты, встречи по вечерам, обсуждение струн под сенью звёзд в компании моего обаяния и хорошего вина.

Вид у него сделался мечтательным. Чего у дельца было не отнять — человеком он был искренним. Если влюблялся, то непременно от всего сердца. В порыве чувств был готов на любые глупости. Затем, каждый раз без исключения, это проходило, сменяясь разочарованием и непременными разговорами о том, как прогнили люди вокруг, и дескать лишь один Локто среди них остался чистеньким и на белом коне. Впрочем, это его состояние также длилось не слишком долго, и всё повторялось. И так раз за разом. Рентан совсем не на пустом месте именовал данный процесс «сезонами».

— В вине, я знаю, как ты разбираешься, — припомнив множество казусов, сказал с сарказмом Рентан. — Но неужели ты покусился своим невежеством ещё и на музыкальные инструменты?

— Ну-у-у, — Локто скромно шаркнул ножкой, — барабан от клавесина отличу.

— Достойно. И это не мешает вам?

— Ну ты же знаешь, как оно бывает: большинству людей нужен не собеседник, а слушатель. А слушатель я весьма отменный.

Тут он нисколько не кривил душой и не преувеличивал. Рентан по себе знал как никто другой: если надо выговориться, то лучшего кандидата, чем Локто, в мире было не найти. На девушек это наверняка действовало с утроенной силой.

В этот момент лекарь заметил на лице друга кое-что интересное, но отнюдь не необычное:

— Я вижу у тебя царапину на лице. М-м-м-м, как будто кто-то ударил ладонью и случайно задел ногтём. Полагаю, это от того, что ты был плохим слушателем, да?