Скелеты в шкафу никогда не врут (СИ)

Момент своего обнаружения Войтон осознал очень даже хорошо. Ощущение далёкого, но неопределённого жара на мгновение сменилось тепловым ударом, как от близости к доменной печи, а затем его словно окатили ледяной водой. А уже в следующую секунду последовал удар. Грубый, немного наивный, но невероятно мощный. Вокруг предводителя Охотников закружился огненный вихрь. Всё, чего он касался и что хотя бы в теории могло гореть, — мгновенно загоралось. Остальное плавилось и испарялось. Вызванный магией огонь с одинаковой легкостью уничтожал за считанные мгновения деревянные постройки, каменную мостовую и металлические фонарные столбы. Но не Войтона Турне.

Его бросало то в жар, то в холод, трясло от наполнивших воздух энергий, прикосновения огня жалили как рой злейших ос, однако в остальном он остался полностью невредим. Многовековая история Охотников в массе своей состояла не из уничтожения нечисти, хотя её тоже хватало, не в поиске еретиков, как думали дураки всех сортов, а в борьбе с главной нечистью и еретиками всей Эндрии — магами. И уж в этом искусстве, под попечительством Макмина и Ренза, они достигли невероятных высот.

Когда огненный вихрь начал затихать и ослабевать, а его прикосновения перестали вызывать сковывающую оторопь, Войтон ринулся вперёд со всех ног. Вот теперь-то магичка его не видела и не могла увидеть до тех пор, пока посланное ею разрушительное заклятие не рассеется окончательно. Она даже не знала, выжил ли он, и если да — то каким образом.

Однако и Келестия не была неопытной выпускницей академии. Не имея возможности покинуть место проведения ритуала, она отправила своих гомункулов. Причём сделала это заранее, ещё в тот момент, когда заклинание только-только ударило по Охотнику. В этом-то она и прогадала.

Войтон Турне не был магом в прямом смысле этого слова. Но его обучили, как можно направлять и использовать в своих интересах чужие заклинания. Как любой мог вытащить и бросить обратно метательный кинжал, так и он был способен перенаправить, например, бушевавший вокруг огненный вихрь. Тот ослаб и уменьшился в размерах, став далеко не таким разрушительным как в начале, но всё равно оставался невероятно опасен. Не для Келестии, конечно же. Редкие заклинания магов, будучи успешно применёнными, могли причинить вред своим создателям. Но такой ошибки Охотник не стал допускать, выбрав целью именно гомункулов.

Этим образинам, несмотря на кажущуюся силу и защищённость, хватило с избытком даже сильно ослабшего вихря. Он плавил их, словно восковые фигуры, коими эти создания в каком-то смысле и являлись. Грубая подделка под человека, которая могла выглядеть сколько угодно грозно или сверхреалистично, но на деле всё равно оставалась всего лишь подделкой.

Несколько гомункулов всё же уцелело — заклинание слишком уж ослабло, лишь ранив их, но не уничтожив. Главной опасностью, исходящей от них, была скорость и сила вкупе со смертоносным оружием. Войтон прекрасно видел, что как раз оно настоящее. Не очередное творение магии, а вполне реальное оружие, по всей видимости позаимствованное из арсенала барона-тупицы. Будь иначе, гомункулы бы причинили ему вреда не больше, чем огненный вихрь ранее.

Предводитель Охотников не стал дожидаться, пока его возьмут в тиски или прижмут к горящему за спиной дому, жар которого был вполне реален, а значит, мог причинить вполне настоящие боль и увечья. В качестве цели для первого удара он выбрал самого подраненного гомункула — магическое пламя слизало тому левую руку вплоть до плеча и, судя по прихрамыванию, задело также ногу.

Твари, созданные с помощью магии, могли быть сколько угодно сильны и быстры, но не могли знать больше, чем знала их создательница. Очевидно, об искусстве владения мечом Келестия осведомлена была неплохо, но не на том уровне, на котором обучили Войтона, не говоря уже про рефлекторные навыки. Своего первого противника он обманул приёмом недостойным даже новичка — заставив, защищаясь, выставить руку с алебардой, с коей гомункул вполне справлялся как с одноручным оружием чуть дальше необходимого. Первый удар, на этот раз настоящий, отсёк кисть, а второй малюсенькую голову. Ни первое, ни второе, нисколько не напоминали человеческую плоть — клинок рассекал их так же легко, как и воск.

Почивать на лаврах Войтон Турне не стал, сразу же уклонившись от удара следующего противника. Этот гомункул был целым и вооружён вполне пристойного вида копьём. Оно стало проблемой. Имея преимущество в скорости и силе, твари вполне хватало сообразительности держать Охотника на расстоянии, не подпуская достаточно близко для удара. Бить же по древку Войтон не рискнул: слишком многое слышал о местной древесине и её прочности. Та вполне могла выдержать один или даже несколько ударов, а вот он сам — нет.

Вместо этого предводитель Охотников немного отступил назад, а затем резко подался вбок, где на него наступал последний уцелевший гомункул. Тоже целый, но вооружённый не копьём, а банальным полуторным мечом, примерно того же типа, что держал в руках сам Войтон, только несоизмеримо менее качественного.