Скелеты

Парень распахнул дверцу и попытался выйти, но его ноги запутались, и он упал на трассу. Вес тела загнал ножи глубже. Нож для хлеба (высокоуглеродистая сталь!) сломался. И тогда Ваничев пополз. Лезвия ножницами резали его внутренности, запутывались в кишках. Как улитка, он оставлял за собой влажный след, красную запятую на припорошенном белой мукой асфальте. Кровь хлестала из него, в воздухе запахло экскрементами, но он продолжал цепляться ногтями за трассу, подтягивая себя вперед.

Смотрит?

Смотрит, конечно.

Голова парня бессильно опустилась в грязь. Поднять ее он уже не смог.

Юра Ваничев улыбнулся и умер.

Саша Кузнецова мчалась по шоссе на сверкающей «шкоде» и сгорала от смешанных чувств. Первым было чувство вины. Вторым — чувство полной физической удовлетворенности.

Дома ждал муж, любимый, любящий, заботливый муж, уверенный, что она поехала в командировку. Самый добрый человек на свете, отец их прекрасного ребенка, звонил ей вчера вечером и рассказывал анекдоты, чтоб ей не было грустно в гостиничном номере, и она смеялась, а рядом готовился к третьему раунду ее молодой любовник.

Они познакомились месяц назад в социальной сети. Артур был младше ее на четырнадцать лет. Студент-двоечник, он писал с ошибками о том, как войдет в нее и как будет «лезать» везде.

Она, должно быть, сошла с ума, она свихнулась, полностью и окончательно. Как же она ругала себя, когда договаривалась с ним о встрече («Ничего такого, буду проездом, можно выпить кофе»).

Но Артур, сладкий, невероятный Артур, что он делал с ней!

Ведь и мужчин-то до мужа у нее было всего двое, и муж считал секс хоть и обязательным, но не главным удовольствием…

— Боже, — прошептала она, едва не плача.

Перед внутренним взором встал преданный в обоих смыслах человек, но образ тут же сменился. Артур, голый, мускулистый, работающий над ней так, как никто никогда…

Она ведь думала, что два оргазма — предел. Была уверена, что те порноактрисы, брызгающие струей, жульничают.

Как ей смотреть в глаза Сергею? Дочери? Как жить дальше?

Зажужжал телефон. Саша вздрогнула. Выхватила мобильник.

Забыв про дорогу, открыла новое сообщение.

«Думаю о тебе. О нас. Хорошего пути».

Черт, черт, какого хрена она дала ему номер?

Тупой малолетний мудак, ну где он научился всему этому? Почему Сергей…

Она посмотрела на дорогу и едва не потеряла управление. Вцепилась в руль, повела хэтчбек к отбойнику.

Раненый человек на дороге? Человек в крови?

Саша выпрыгнула из автомобиля и посмотрела по сторонам. Справа ехала какая-то крупная машина, но пока она была далеко. Застонав от отчаяния, женщина побежала к «Таврии» и лежащему на обочине телу.

Количество крови вызвало тошноту. Будто человека терли об асфальт, как скребок. Во что же он врезался? Где вмятины на его транспорте?

— Эй, вы живы?

Внутренний голос ответил: «Ты знаешь, что нет. Он мертв, и этот труп — твое наказание за те стоны, за те оргазмы, за ложь».

Слезы потекли по щекам Саши.

Не решаясь подойти к окровавленному человеку, она вернулась на нейтральную полосу.

Синий джип приближался с севера, слава Богу, ей помогут.

Не ей, конечно, а несчастному парню…

Внезапно в голову пришла чудовищная мысль: «Стресс замаскирует ее преступление, муж ничего не заметит или спишет на дорожный инцидент».

Она замахала рукой набирающей скорость машине.

Она так и не посмотрела на билборд в отличие от водителя джипа.

Автомобиль снес ее с дороги, подмял, прокрутил, как тряпичную куклу, колесами. Череп Саши Кузнецовой лопнул, и все ее мысли и тайны вывалились на трассу серой кашицей.

Дмитрий Шканов, частный предприниматель и вот уже сутки как дедушка, не обратил ни малейшего внимания на сбитую им женщину, на брызги крови, украсившие лобовое стекло. Единственное, что для него существовало, был рекламный щит.

Город, который встречал его, любимый город.

— Какой красивый, — прошептал Шканов.

Его переполняли самые светлые эмоции: нежность, доброта, ностальгия по собственному детству, по прошлому, когда сын только родился. В доме было тепло, молодая жена стряпала на кухне. Загружала в холодильник оливье, московский салат, селедку под шубой. Зеленый горошек лежал в авоське, переброшенной за подоконник. Шампанское, консервированные ананасы и майонез достались по блату, и заказной финский сервелат. По телевизору шел праздничный выпуск «Международной панорамы». Жена прервалась, чтобы погладить платье, а он взялся за холодец.

Прошлое. Засахаренное, золотистое, незыблемое. Коктейль из ясных, не истрепавшихся воспоминаний, из запахов и звуков, из забытых чувств и забытых лиц. Из лучшего, что случалось с ним за пятьдесят лет жизни.

Улыбаясь, Шканов стал сдавать назад. Саша Кузнецова захрустела под колесами, джип «чероки» едва заметно подпрыгнул.

Скоро он будет танцевать с женой под «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады».

Предприниматель развернул автомобиль, поставил его поперек полосы. Вышел, мурлыча под нос песенку «Boney M».

Открыл багажник.

Кто-то ехал по трассе с юга. Нужно поторапливаться.