Скелеты

Андрей сорвал пояс, перевязал предплечье. Кровь вытекала из длинного пореза. У запястья остались синяки-отпечатки.

— Пацан!

Плечи полицейского подрагивали.

— Тетеньку…

— Пацан, я к тебе обращаюсь! Тебя как зовут?

— И-игорь…

— Игорь, лети к холму, там машины у подножья. Найди такую, чтоб с ключом. И подгони под каньон. Сделаешь?

— Да.

Полицейский, пьяно шатаясь, полез по склону. На кургане грохнул выстрел. Из новостей Андрей потом узнает, что это застрелился здоровяк, водитель джипа, в миру — варшавцевский ветеринар.

Андрей подобрал серп и отпорол себе штанину. Перебинтовал предплечье Ники. Он наматывал ткань, пока сквозь нее не перестала просачиваться кровь. Старался не переусердствовать, не навредить. Проверил кисть и не нашел ни отечности, ни посиневшей кожи.

— Андрюшенька…

— Кто-нибудь! — заорал он. — Кто-нибудь!

Он закинул ее правую руку себе на шею, приподнял, удерживая сбоку. Повел, практически понес, по земляным ступенькам. Сверху показался какой-то коротышка с заплаканным лицом. Потянулся помочь.

— Осторожнее, — предупредил Андрей.

Коротышка взял Нику под локоть аккуратно, бубня при этом:

— Солнышко, девочка моя, ключик ненаглядный.

По краю просевшего рудного поля ехал серебристый микроавтобус. Андрей различил полицейского Игоря в кабине. Автобус затормозил, отворилась дверца. Мужчины загрузили бессознательную девушку в салон. Андрей подстелил пальто, укутал ее, сжал запястье.

— Гони! — приказал он, и автобус полетел к пятиэтажкам вдали.

Прочь от рыдающих у астроблемы людей.

— Андрюша…

— Тише, тише, любимая, — он погладил ее по холодному лбу.

— Я поеду.

Автобус занесло на ухабе.

Андрей прикрикнул на полицейского.

— Я поеду с тобой, — прошептала Ника.

Он прижал ее кисть к губам.

— Все будет хорошо, — сказал он.

Ника прикрыла глаза.

Метель била в стекло, но уже без прежнего азарта.

Эпилог

1

К Рождеству город заполонили журналисты, и про Варшавцево заговорила страна. Первый репортаж о событиях Нового года вышел восьмого числа, в день, когда Нику выписали из больницы. Телевизионщики рассказали о вспышке насилия и череде самоубийств, захлестнувших провинцию. Капитан Сибирцев выступил с официальным комментарием, он поведал миру о тоталитарной секте, орудовавшей в Варшавцево.

Тринадцатого Ника, Андрей, Толя Хитров и церковный звонарь по имени Назар навестили Снежану Скрицкую. Фотограф заснял их, смущенно улыбающихся, скучившихся вокруг койки. Мама Снежаны плакала и целовала Нику. Девочка шла на поправку. Ни своих спасителей, ни побег она не помнила. Лишь сказала Нике по секрету, что ночами кто-то включает на полную обогреватель, и в палате становится невозможно дышать.

Горожане носили цветы к стихийному мемориалу около памятника Ленину. В траурной церемонии принял участие мэр. К тому времени все жертвы массовых беспорядков покоились на кладбище за поликлиникой.

Варшавцево, гнездо деструктивного культа, не покидало экранов и газетных полос. Всплывали новые факты. Так, в ходе расследования выяснилось, что Снежана была не единственной девочкой, похищенной Умбетовыми. Убийства повторялись на протяжении семнадцати лет. Свихнувшаяся библиотекарша по указке лидера культа совершала кровавые жертвоприношения каждый високосный год, в ее доме были найдены неопровержимые улики, подтверждающие причастность Мадины Умбетовой к исчезновению гражданок Софии Бекетовой, Галины Лукониной, Веры Ливайченко и Лилии Дереш. Причем последняя была внучкой того самого организатора убийств.

Библиотекаршу-маньячку устранили ее сообщники. Сын Умбетовой погиб от рук вырвавшихся пленниц, и журналист надеялся, что закон не покарает девушек за героизм.

Женис Умбетов помогал матери в похищении и убийстве Лилии Дереш, в похищении и истязании Снежаны С. и Вероники К. С две тысячи четвертого по две тысячи шестнадцатый он содержался в колонии строгого режима за убийство девушки легкого поведения. Кроме того, в преддверии Нового года Женис зверски зарезал своего напарника.

Репортеры исследовали биографии Умбетовых, отыскивая в их шкафах все новые скелеты. Перепечатывалось интервью с адвокатом Скрицкой.

Прессу известили, что спасение девочки было настоящим чудом: Ковач принесла бывшей библиотекарше, которую считала слепой, продукты и тут же присоединилась к Скрицкой в подвале. Но друзья, осведомленные о маршруте Ковач, приехали в дом Умбетовых и освободили обеих. Ковач, впрочем, сектанты поймали повторно.

Газетчики сообщили имена героев, и Ермаков узнал, что фамилия Солидола — Садилов. Назвали и главу секты — им оказался выходец из Казахстана Степан Гаврилович Матай, вероятно, знавший Умбетову еще в восьмидесятые, до переезда в Россию. Матай выдавал себя за народного целителя, арендовал кабинет в местном ДК, где методом гипноза кодировал от алкоголизма и наркозависимости. Гипноз он активно использовал, вербуя сторонников из числа пациентов. Большинство членов секты утверждали, что не контролировали свои действия. Среди завербованных были даже полицейские. По разным данным, в секте состояло от семидесяти до двухсот человек.