Я надеялась, что Лекси будет мне сниться, хоть изредка. С каждым днем воспоминания о ней тускнеют, скоро от нее только и останется что колокольчики да молодой боярышник на развалинах коттеджа, куда никто не заглядывает. Я думала, во сне она меня обязательно навестит. Но она не появлялась. Наверное, получила от меня то, что хотела, и успокоилась. И снится мне только дом – гулкий, пронизанный пыльными лучами, увитый плющом, шорохи, шепот где-то рядом, а в зеркале кто-то смеется, то ли я, то ли она.
У меня одна надежда: что она не остановилась. Надеюсь, когда тело перестало ей повиноваться, она отбросила его, как и все, что ее сковывало, и, надавив на газ, понеслась на полной скорости ночными дорогами, отпустив руль, задрав к небу голову, оставляя позади белую разметку и зеленые огни светофоров, взмывая ввысь, упиваясь воздухом свободы. Надеюсь, в эти мгновения перед нею пронеслась вся ее непрожитая жизнь: ленты в волосах, брызги морской пены, обручальное кольцо, слезы в глазах матери Чеда, палящее солнце, бешеная скачка по красной пустыне, малыш – первый зубик, крохотные крылышки-лопатки – где-нибудь в Амстердаме, Торонто, Дубае, белые кисти боярышника под летним солнцем, первая седина в волосах Дэниэла, огоньки свечей под высокими потолками, дивные песни Эбби. Время на нас работает, сказал мне как-то Дэниэл. Надеюсь, последние минуты работали на нее. Надеюсь, за эти полчаса она прожила миллион жизней.