Схватка за Рим

-- Ну нет, -- ответил Тейя. -- Едва ли старик жив.

-- Но Гунтарис говорил, что у него был сын, мальчик лет четырех, который также исчез вместе с отцом. Где бы мог он быть теперь? Должно быть, живет под чужим именем в каком-нибудь маленьком городке. Воображаю, как удивится он, когда услышит, что герольд призывает его принять герцогство Апулию. Непременно сложу песню по этому поводу!

ГЛАВА VIII

Месяца два спустя после взятия Рима Тотилой, на горе Иффингер, где стояла хижина старика Иффы, сидела прекрасная девушка, скорее еще девочка. Она только что загнала своих коз и теперь, задумавшись, любовалась закатом солнца. Но вот солнце скрылось. Девушка вздохнула.

-- Вот оно скрылось, и однако все мы знаем, что завтра оно покажется снова. Так и Адальгот: хотя он и ушел далеко, но я знаю, что увижу его еще, -- проговорила она.

Между тем, мало-помалу стемнело. Гото оглянулась, -- в хижине сквозь от крытую дверь виднелся огонь, на темном небе показались звезды. Вот одна из них быстро пролетела по направлению к югу.

"Она зовет меня туда! -- вздрогнув, сказала Гото. -- Как охотно пошла бы я! Но что буду делать при дворе короля я, простая пастушка?" И вздохнув, она вошла в хижину. Там у пылавшего очага сидел старик Иффа, укрыв ноги медвежьей шкурой. Он казался гораздо старше и бледнее, чем в тот вечер, когда прощался с Адальготом.

-- Сядь здесь, подле меня, Гото, -- сказал он. -- Вот молоко с медом. Пей и слушай, что я буду говорить... Наступило время, о котором я давно уже говорил тебе. Мы должны проститься. Я отправляюсь домой. Мои старые, усталые глаза едва видят твое милое личико. А когда я вчера хотел сам спуститься к источнику, чтобы зачерпнуть воды, у меня подкосились колени. Я понял, что близок конец. Я послал мальчика в Териолис с этим известием. Но ты не должна присутствовать при том, как душа старого Иффы вылетит из его рта. Смерть человека неприятно видеть, а ты еще не видела ничего печального. Никакая тень не должна падать на твою молодую жизнь. Завтра утром, раньше, чем пропоет петух, сюда придет храбрый Гунибад из Териолиса взять тебя. Он обещал мне это. Хотя раны его еще и не зажили, и он еще слаб, но говорит, что не хочет лежать в то время, как там внизу снова началась борьба с врагами. Он хочет идти к королю Тотиле в Рим. Туда же нужно идти и тебе с важным поручением. Пусть он будет твоим проводником и защитником. Привяжи к ногам крепкие подошвы из кожи. Твоя дорога далека. И Бруно, старая собака, пусть идет с вами. Возьми с собой также вот эту кожаную сумку. В ней шесть золотых. Они остались еще от ... Адальгота... от вашего отца. Но ты можешь расходовать их дорогой. Денег хватит тебе до Рима. Возьми с собой пучок душистого сена с горы Иффингера. Ночью клади его себе под голову, чтобы лучше уснуть. Когда ты придешь в Рим и войдешь в золотой дворец короля, в главную залу его, то посмотри, кто из мужчин имеет золотой обруч вокруг головы и чьи глаза блестят кротко, как утренняя заря на вершине горы. Это и будет король Тотила. Ты склони голову перед ним, но не низко, и не опускайся на колени: потому что ты -- свободное дитя свободного гота. Передай королю этот свиток, который я много-много лет верно хранил здесь. Это от дяди Варгса, который погребен там на горе.

С этими словами старик вынул один камень из стены, запустил руку в отверстие и достал оттуда сверток папируса, заботливо обвязанный и запечатанный.

-- Вот, -- сказал он, подавая его Гото, -- храпи его. Я упросил длинного Гильдегизеля, который жил там, наверху, написать это. Он поклялся, что будет молчать об этом, и сдержал клятву. Теперь он уже не может говорить: он погребен подле входа в церковь. Но ты и Гунибад -- вы не умеете читать. Это хорошо. Было бы опасно для тебя и для другого, если бы это стало известно ему и людям прежде, чем узнает кроткий и справедливый король то, что написано в этом свитке. Особенно береги его от вельхов. К какому бы городу ты ни подошла, прежде чем войти в ворота, спроси стражу, не живет ли в нем Корнелий Цетег, префект Рима. И если тебе скажут "да", то как бы ты ни устала, какая бы ни была поздняя ночь, как бы ни жгло полуденное солнце, ты тотчас повернись и уходи без оглядки, пока три реки не лягут между тобой и человеком, которого зовут Цетегом. Не меньше, чем свиток, береги вот этот кусок старого золота.

Он вынул из углубления в стене половину широкой золотой медали, с уважением поцеловал ее и надпись на ней и дал внучке.