Схватка за Родос

— Стойте за веру Христову до конца и помните — за вами не только ваши храмы, дома, а у кого есть — и семьи; за вами — вся христианская Европа! Разве допустим мы, чтоб нечисть овладела нашими городами, разрушила то, что веками созидали наши предки? Разве допустим мы, чтоб девы наши были изнасилованы, а убеленными сединами священникам перерезали горла, коими они воздают хвалу Господу? Кто не ляжет костьми, чтоб не случилось всего этого? Как Господу не проклясть тех иуд, которые запустят стада всеистребляющей саранчи на пажити угодий Его агнцев? Потому стойте твердо, бейтесь храбро, и пусть каждая стрела, пуля, ядро настигнет свою цель!

Получили свою порцию доброго слова и наши англичане, дежурившие на башне Богоматери, и среди них — Торнвилль, Ньюпорт и неунывающий сэр Грин (его внук Даукрэй и Пламптон входили в другую "смену"), хвастающий, что он одним из первых среди всех обитателей английского "обержа" пролил кровь за Родос, разумея свою геройскую рану уха.

Караульная служба была нудна, но кто бы сомневался в том, что она — одна из наиважнейших? Каждый "язык", как помним, отвечал за свой определенный сектор крепостной стены. Бдящим людям помогали чуткие псы, слышащие остро все излишние звуки и чуявшие турок за версту. Пса, в отличие от человека, не подкупишь… Псовая караульная служба не была нововведением иоаннитов — о ней упоминали еще античные авторы, в частности, Эней Тактик: "Караульные собаки, приученные к ночной охоте, конечно, на далеком расстоянии обнаружат лазутчика из вражеского стана или перебежчика, тайно подбирающегося к городу или каким-либо образом стремящегося совершить побег из города. К тому же они и часового разбудят лаем, если он заснет невзначай".

Однако именно иоанниты подняли дрессировку на небывалую высоту. Их псы не только охраняли их крепости и замки, но и спасали бежавших из турецкой неволи пленников, а при необходимости бросались в бой, отчаянно следуя за самым дорогим для них существом — хозяином… Были сторожевые псы и при башне Богоматери. Англичане холили их и лелеяли, носили "вкусняшку", а разлагатель дисциплины (разумеется, сэр Грин, кто же еще!) сделал из одного пса себе верного собутыльника, и они частенько по очереди потягивали винцо из одной фляги — убедить сэра Томаса отказаться от сей пагубной привычки хотя бы на время несения караульной службы было невозможно. Он яростно сопротивлялся, доказывая, что вино уже не дурит ему голову, и словно молоко для младенца. Дескать, он совершенно вменяем — и это главное! В общем, лейтенант, человек в бою храбрый, а в миру относительно скромный, тушевался перед наглым старцем и не вступал с ним в пререкания.

Проводив д’Обюссона шествовать по стенам далее, рыцари-англичане собрались на башенной площадке и продолжили прерванные появлением высокого начальства разговоры. Сэр Грин сел, привалившись мощной спиной к одному из еще не сбитых зубцов, чмоканьем подозвал своего четвероногого собутыльника. Тот прибежал, весело помахивая хвостом, и сэр Томас дал ему пригубить вина, гладя по гладкой шерсти и ласково приговаривая:

— Ах ты, проказник! Ну ладно-ладно, хватит. Нам еще ночь тут кукарекать!

— Сигнал! — крикнул Торнвилль Ньюпорту, узрев раскачивающийся из стороны в сторону огонек факела на колокольне церкви Святого Иоанна. — Смежный пост уже отвечает!

Богатырь зевнул, чертыхнулся по привычке и помахал факелом в ответ: так было положено, и наблюдатели на колокольне пристально приглядывались, все ли посты ответили сообразно своей очереди. Если огонька не хватало — жди беды: либо караульный уснул, либо турки "сняли" пост и проникают внутрь крепости! Тогда — мгновенное повеление соседним постам через звук трубы или связного проверить, в чем дело. Пока что до этого дело не доходило — но не в эту ночь.

— Что за чертовщина! — возмутился Лео. — Требуют повторить, причем всем вместе!

Грузный Ньюпорт резво вскочил и повторил сигнал. Грин закрутил фляжку и обнажил меч, прислушался:

— Ничего, однако, не слышно. Вряд ли турки.

— Да, — согласился Томас Ньюпорт. — Собаки молчат, и наши в том числе. Стало быть, удрых кто — или окочурился.

— Не завидую в обоих случаях, — едко ответил старик Грин и вновь вдвоем с собакой принялся опустошать флягу.

Явившийся на башню запыхавшийся вестник с тремя арбалетчиками прервал английское благодушие, передав нечто тревожное:

— Сигнала нет с поста вашего участка!

Ньюпорт поднял тяжелый боевой топор, увенчанный по всей верхушке длинными шипами, и рявкнул:

— Торнвилль, за мной! Сэр Грин, смотри в оба! — а затем бросился вместе с прибывшими воинами по стене.

Пробежали два бдящих малых поста и уже на третьем застали злоумышленника, а точнее — разгильдяя, мирно спавшего и сжимавшего в руке винную флягу. Вместо него бдел большой полосатый пес, смотрящий на пришедших исподлобья умными карими глазами, словно пытаясь донести до них взглядом, что он-то свою службу правит, можно не беспокоиться, только вот факелом помахать, увы, не в состоянии.

Вестник облегченно выдохнул:

— Слава Богу, не враг проник!