Схватка за Родос

— Отправь своих нехристей в "оберж", а чтоб они не обижались, закати им знатный пир, а сам ступай в храм, коль скоро дело кажется тебе таким важным, и постарайся перехватить магистра перед его делами с каменщиками, доложи свое известие. А там уж он сам ответит тебе лучше и точнее, нежели я. Говорят, в "оберже" Франции вчера была отменная плясунья из мусульманок. Подсласти своим туркам пилюлю этой прелестницей, они и забудут, зачем приезжали. Только я тебе ничего не говорил, и упаси тебя Господь, чтоб об этом проведал Пьер. Наш брат и господин, — торопливо поправило себя официальное лицо, и де Зунига, получивший более, нежели рассчитывал, буквально полетел обустраивать своих подопечных.

Обустроив все, как надо, согласно житейским советам достопочтенного Филельфуса брат Альварец не более чем через четверть часа уже входил в главный орденский храм Святого Иоанна — духовное сердце средневекового Родоса, где, как правильно указал Филельфус, шла церемония посвящения в рыцари нового брата, Пьера де Ру. Принеся торжественный обет и получив заветную мантию, он давал поцелуи старшим братьям в знак мира, любви и братства, а под небесно-синими с золотыми звездами сводами храма Святого Иоанна в очередной раз ликующе гремело песнопение из псалмов 47-го и 32-го, знаменовавшее прием в орден нового брата-рыцаря…

Де Зунига протиснулся к великому магистру и тихо сказал ему:

— Брат мой и господин, я осмелился покинуть вверенный мне замок, ибо дело, с которым я прибыл, поистине чрезвычайно и требует твоего благосклонного внимания.

Д’Обюссон посмотрел в лицо Альвареца своими ясными голубыми глазами, огладил ладонью окладистую бороду, обильно побеленную сединой от перенесенных страдании от ран, и сказал:

— В нескольких словах.

— Зизим, брат султана Баязида, понеся поражение в Карамании, по совету местного властителя Касым-бека обратился к ордену, ища покровительства и защиты — его эмиссары прибыли в Петрониум, а сам он ждет нашего решения на побережье Киликии, непрестанно рискуя жизнью. Говорят, Зизим уже посылал кого-то на Родос.

Д’Обюссон, широко перекрестившись, возвел очи на храмовое распятие и прошептал:

— Дело небывалое, сулящее не только великие труды, но и, возможно, спасение всего ордена…

— Так помыслил и я, брат мой и господин, и вот я здесь, и послы Зизима сейчас размещены в резиденции нашего "языка" в ожидании приема.

— Хорошо… Очевидно, с первым посланцем что-то случилось в пути, потому что это все для меня великая новость… Пойдем со мною к каменщикам, заодно порассуждаем немного — перед ужином я соберу "столпов" на совет. Пусть турки предстанут пред ними, а там подумаем, собирать ли нам чрезвычайный капитул или и так все порешим.

Великий магистр попросил у братии прощения за то, что покинет их, не разделив праздничной трапезы, поскольку дела его обуревают. Племянник д’Обюссона, рыцарь Ги де Бланшфор, к описываемому времени благополучно вернувшийся из своей заграничной миссии, обеспокоенно предложил сопровождать дядю, но магистр сказал, что в этом нет нужды:

— Я уже вполне хорошо хожу и без палки…

— Да не вменит мне брат и господин мой это в ослушание, но я считаю своим долгом сопроводить тебя.

Пьер вздохнул и направился к выходу в сопровождении де Зуниги и де Бланшфора. Заметив, что на него смотрит дель Каретто, он взмахом руки призвал его присоединиться.

Великий магистр вышел из храма, вдохнул полной грудью ароматный южный воздух и вдруг закашлялся, так что кровь оросила его бороду.

— Так и знал! — воскликнул Бланшфор, поддерживая дядю, а дель Каретто предложил:

— Его надо усадить или немедленно препроводить во дворец. — Но д’Обюссон, не будучи в силах говорить, отрицательно помахал рукой, и рыцари заботливо усадили его на скамью близ храма.

Им было тяжело видеть своего геройского предводителя в таком состоянии, но что поделать! Хвала Господу, он все же остался жив!.. 27 июля 1480 года… Вспоминается, как страшный и славный сон… Сам д’Обюссон писал в своей победной реляции германскому императору: "В этих битвах мы потеряли многих наших рыцарей, храбро бившихся в толще вражеских войск. Мы сами и наши соратники получили много ран, но, поставив сильный гарнизон на бастионах, мы вернулись домой возблагодарить Бога, ибо наверняка не без Божией помощи мы спаслись от резни, и несомненно, что Бог Вседержитель послал нам помощь с небес".

Немного отойдя, д’Обюссон в сопровождении трех рыцарей прошествовал на стройку, и по пути иоанниты обсуждали все доводы "за" и "против" неожиданно открывавшейся им перспективы. Все сводилось к тому, что отказываться от нее было бы неразумно. Для прочего же нужно было заслушать посланцев мятежного принца. Заодно Зунига покаялся в том, что своею властью задержал направленные в Петрониум корабли, на что магистр дал ему полное отпущение, сказав:

— Хорошо сделал. Вернешься и, в случае чего, с ними и поплывешь за Зизимом.

Побеседовав с мастерами-каменщиками и вникнув в их нужды, он представил их коменданту замка Святого Петра: