Скифская чаша

— Фонарь... — кивнула старушка на столб, стоявший чуть в стороне.

— Могли бы опознать того мужчину?

Она подумала и покачала головой:

— Нет, фонарь мутный и, знаете, тени...

— Вы сказали: выскочил парень. Значит, видели его. Или как определили возраст?

Старушка засмеялась.

— Должно быть, я потому так сказала, что ожидала увидеть девушку. Знаете, на таких роскошных «Волгах» девушки очень любят кататься. Я и подумала...

— Мужчина, который вышел к машине, был без пальто и шляпы?

— Кто же сейчас ходит в пальто? Это мы уже старые косточки греем, а молодые...

— Молодые? Стало быть, это был все же молодой человек?

— Конечно, молодой. Я же говорила: молодой человек.

— Почему вы так считаете?

— Ну, знаете, я еще могу отличить парня от солидного мужчины. Фигура и походка, да, походка у молодых совсем иная. Чувствуется легкость.

— Простите, Виктория Анатольевна, вы в театре не работали? — полюбопытствовал майор.

— Откуда вы знаете?

— Так, догадался...

Старушка выпрямилась на скамейке. С горечью сказала:

— В моем возрасте еще играют. И вообще актер должен умереть на сцене. Но теперь не театры, а... — махнула она рукой.

— Интриги? — неопределенно протянул Хаблак.

— И не говорите: знаете, что такое театр!..

Майор знал, этот разговор может оказаться бесконечным. Решительно перебил:

— В каком костюме был парень: светлом или темном?

Виктория Анатольевна покачала головой:

— Трудно сказать. В темноте да еще издали... Вечером все кажется темным.

— Что-нибудь держал в руках — портфель, сумку?

— Нет.

— Прошу вас подумать, это очень важно.

— А что мне думать? Махал рукой и спешил, шагал быстро.

— И ничего не прятал под пиджаком? Она усмехнулась с откровенной издевкой:

— Как можно заметить?

Майор показал, как прижимают рукой что-нибудь, когда стараются спрятать под одеждой от посторонних глаз. Старушка закрыла глаза.

— Нет, — твердо ответила она, — не возьму греха на душу. Может, что-нибудь и нес...

— И передал водителю «Волги»? — вмешался лейтенант. — Случайно не заметили?

— Ну что вы, милый! Видите, какое расстояние. Да и кусты сирени заслоняют.

Майор подумал, что этой наблюдательной бывшей актрисе надо показать Власюка. Может, и опознает. А то, что с водителем белой «Волги» общался редактор Власюк, у Хаблака сомнений не вызывало.

Уточнил:

— Он был высокий?

— Выше среднего роста.

— Точно, — улыбнулся майор, — выше среднего и худой.

— Откуда вы знаете? — Она посмотрела на него настороженно.

— Не знаю, я догадываюсь.

— А-а... — махнула рукой Виктория Анатольевна. — Шутите...

— В нашей работе шутки противопоказаны, — вполне серьезно ответил майор. — Кроме этого парня, никто оттуда не выходил?

— Не знаю. «Волга» двинулась, а мы с Катрусей пошли на улицу.

— Спасибо вам, Виктория Анатольевна, вероятно, мы еще вас побеспокоим. Не возражаете?

— Что вы, заходите, всегда рады, мы живем в восьмой квартире, лейтенант уже записал.

Хаблак положил Зозуле руку на плечо. Конечно, записал, не мог не записать — молодец лейтенант, нашел такого ценного свидетеля. Интересно, что скажет вторая женщина?

Майор поклонился Старицкой, подумав, что с такой театральной фамилией можно было бы еще поработать на сцене, не говоря уже о совсем не старческой энергии Виктории Анатольевны.

Шел, пропустив вперед Зозулю, и ощущал на спине взгляд старухи — цепкий, оценивающий.

«Как теперь запоет Власюк? — думал он. — Немного погодя мы покажем его Старицкой, сейчас побеседуем с другой свидетельницей, а потом уже и с Власюком. Как вы сейчас поведете себя, уважаемый Андрий Витальевич?»

Новая свидетельница, Евгения Яковлевна Лиходид, жила в том же доме, что и Старицкая, — на четвертом этаже в однокомнатной квартире. Она рассказала об этом сразу, подчеркнув, что получает персональную пенсию и имеет право на многие льготы, а эту квартиру ей дали, когда она еще работала заместителем директора фирмы «Утро» — кто в Киеве не знает фирму «Утро», нет услуг, которых бы не оказывала эта фирма, а Евгения Яковлевна основала ее.

Она явно изнемогала от вынужденного безделья. Хаблак заметил это и едва удержался от легкомыслия — хотел посоветовать хозяйке квартиры и сейчас помочь фирме и принять участие в обслуживании населения — нянчить детей или убирать помещения, но вовремя одернул себя: персональная пенсионерка была преисполнена собственного достоинства, могла и обидеться.

Подошел к распахнутому окну, через которое Лиходид заметила белую «Волгу». Действительно, место стоянки машины просматривалось неплохо. Спросил у женщины:

— Где стояла «Волга», которую вы видели вчера вечером?

Евгения Яковлевна перегнулась через подоконник, внимательно огляделась, будто видела все впервые, и только после этого указала на кусты сирени:

— Вон там, возле угла издательства.

— Номера не заметили?

— Отсюда не видно. Да и темно было.

— Белая «Волга?»

— Да. Когда-то я ездила точно на такой же. Даже подумала: Иван Васильевич заглянул. Новый директор фирмы, — пояснила она. — Да кому я нужна теперь? Когда-то мы уважали ветеранов, открытки писали и подарки покупали, а что он, тридцатилетний, понимает? Одним словом — молодежь...