Скитания

Фелипе рассказывал дяде о своей монастырской жизни, и тот интересовался мельчайшими ее подробностями. Он знал о вражде аббата и приора и советовал племяннику не задевать сторонников приора, а самому дону Марио оказывать всяческое почтение. Он одобрял дружбу Фелипе с Сальваторо. Ронка не бывал у него в доме, но Саволино по рассказам племянника хорошо знал веселого добродушного парня.

Весной 1566 года Филиппе встретил в доме дяди своего крестного отца и первого учителя Лодовико Тансилло. Какая радость была для обоих!

В последний раз они виделись четыре года назад, когда Фелипе приезжал домой на каникулы. Тогда он был еще мальчиком, а теперь стал стройным юношей с твердым и немного грустным взглядом голубых глаз, в котором запечатлелись пережитые страдания. На внешности Лодовико Тансилло тоже отразились прошедшие годы. Он сильно постарел, одежда его выглядела потертой, прическа небрежной.

– Да, дружок мой, – со вздохом сказал Лодовико крестнику, – живется мне неважно. Типографы боятся печатать мои книги, ведь я воспеваю свободу, напоминаю о славном прошлом Италии. А это не по вкусу ни испанцам, ни церковникам, которые с ними заодно. Еще хорошо, что мне помогают старые друзья, а то бы…

Саволино бросил предостерегающий взгляд на поэта, но Бруно понял, что дядя поддерживает Тансилло на свои скудные средства.

Возвращаясь домой, Бруно увидел у ворот монастыря молодого доминиканца. Ястребиное лицо монаха с крючковатым носом и выдающимся подбородком, с тонкими бледными губами смутно показалось Фелипе знакомым. Только черная повязка, проходившая через правый глаз, привела юношу в недоумение. И вдруг он догадался: это Луис Ромеро! Фелипе не видел своего соперника с этой повязкой, но знал, что Луис выбил глаз во время нападения на Джузеппе Висконти.

Бруно забыл старую вражду, забыл опасности восхождения на Везувий, которым подвергался по вине Луиса. При взгляде на Ромеро ему вспомнились невозвратные дни детства, цветущие окрестности родного города, веселые набеги на сады и баштаны… И он шагнул вперед с распростертыми объятиями:

– Луис! Дружище!

Испанец холодно отстранился от Бруно, как бы нечаянно прикоснулся к повязке и с легким поклоном ответил.

– Смиренный брат Хиль к вашим услугам!

Глава четвертая Библиотека

Библиотека монастыря Сан-Доминико Маджоре славилась по всей Италии. Рассказы пансионских учителей о ее богатстве были главной причиной, заставившей юного Бруно вступить в орден доминиканцев.

Несколько высоких длинных зал были уставлены вдоль стен стеллажами. Огромные рукописные фолианты лежали на верхних полках, куда можно было добраться только с помощью переносных лестниц. Ниже шли бесконечные ряды печатных книг в желтых, черных, коричневых кожаных переплетах. Посредине комнат стояли столы со скамейками по бокам. Но редко когда здесь виднелась склоненная над книгой фигура: студенты предпочитали ограничиваться изучением учебников.

Через несколько дней после вступления в монастырь Фелипе отправился в библиотеку, но оказалось, что ученикам внутренней школы вход туда воспрещен. Став студентом, Бруно в первый же свободный час побежал в библиотеку, но снова его постигло разочарование. Коридор, ведущий к заветной двери, был завален кирпичом, на полу стояли бочки с известью, каменщики стучали молотками. Бруно узнал, что стена здания в этой части осела, появились опасные трещины, и ремонт продлится два-три месяца.

С тех пор Фелипе редкий день не наведывался сюда, но прошло немало недель, прежде чем он с радостью увидел, что работа подходит к концу. И вот, миновав длинный зал с книжными стеллажами вдоль стен, юный студент вошел в центральное помещение библиотеки. Он замер от восторга.

Так вот она наконец, удивительная картина, о которой рассказывал Тиначчо Макерони. От него Бруно знал, что она украсила библиотеку только потому, что художник был родным братом хранителя библиотеки дона Аннибале Россо и сделал работу как дар монастырю.

На куполе круглого зала художник изобразил северное небо, как оно представлялось древним. Фигуры мифических чудовищ, зверей, героев были нарисованы на голубом фоне нежными тонами, и сквозь них просвечивали звезды.

Опытный взгляд Бруно быстро нашел Колесницу Давида, Полярную звезду, извивавшегося по небу Дракона, грустную Андромеду, вечно ожидающую своего спасителя Персея… Вдоль небесного экватора протянулись созвездия Зодиака: мощный Лев, безобразный Рак, малютки Близнецы, игривый Телец…

Фелипе вздрогнул, почувствовав прикосновение чьей-то руки. На юношу ласково смотрел дон Аннибале Россо.

– Я ждал тебя, Филиппо, – сказал монах.

– Как вы меня узнали, святой отец? – удивился Бруно.

– Это не мудрено, – усмехнулся библиотекарь. – О новиции, увлеченном астрономией, мне давно рассказал мессер Паскуа, а каменщики поведали о нетерпеливом юноше, который все расспрашивал их о картине неба и готов был подтаскивать кирпичи и раствор, лишь бы поскорее открылась библиотека.

– Но ведь это мог быть кто-нибудь другой!