Скитники

В первый день, благодаря высокой воде, экипаж прошел почти шестьдесят верст — прибрежные виды менялись с калейдоскопической быстротой. Мелькали каменные утесы, щетинящиеся лесом крутобокие горы, склоненные к воде деревья. Возбужденные необычностью обстановки и удачным началом сплава, офицеры (пятеро из них впервые оказались на судне) то и дело нахваливали мичмана за хорошую идею. Пешком, пусть даже с лошадками, они в лучшем случае прошли бы не более тридцати верст, да еще умаялись бы вусмерть. А тут благодать — река несет так, что только успевай рулить.

На следующий день после полудня послышался нарастающий гул. Мичман встревожился: догадывался, что это может означать. Отдав команду грести к берегу, сам влез на рею мачты. С нее попытался разглядеть, далеко ли пороги, но скалистый выступ закрывал обзор. Скорость течения нарастала, и гребцы, хотя и прилагали все силы, никак не могли вырваться со стремнины. За утесом русло выпрямилось, и река, словно стрела, выпущенная из туго натянутого лука, устремилась туда, где поток, обрываясь, исчезал в клубах водяной пыли.

Зрелище перед людьми разворачивалось сказочное и жуткое одновременно. Где-то под аркой радуги, перекинутой через речку, билась, кипела, словно в гигантском котле, невидимая вода. Мириады мельчайших капелек — брызг парили над грозно ревущим безумием.

Путники, оцепенев от ужаса, вперили немигающие взгляды в клубящийся ад — теперь оставалось только ждать, чем все завершится. Один юнкер пал на колени и, осеняя себя крестным знамением, стал молить Николая-угодника о помощи.

Могучая сила тем временем стремительно несла неподвластный людям струг.

— Держись, ребята! Авось не пропадем! — прокричал штабс-капитан, но его голос потонул в сплошном реве низвергающейся в пропасть воды. Судно, распластавшись раненой птицей, на миг зависло в воздухе и, сверкнув мокрыми боками, рухнуло в белесую, от поднимающихся клубов водяной пыли, «глотку дьявола», и исчезло в кипящем котле, из которого непрерывно выкатывались и мчались дальше тугие пенистые валы. Вот пронеслись вместе с клочьями пены расщепленные доски — все, что осталось от крепкого судна.

Цепляясь за обломки, офицеры один за другим выгребали к песчаной косе. Выбравшись из воды и откашлявшись кровью, бежавшей из разбитого рта, юнкер Хлебников опустился на колени, поцеловал землю, шепча слова благодарности милостивому Николаю Чудотворцу. Выползая один за другим, мокрые, в ссадинах и кровоподтеках, вскоре и остальные сгрудились вокруг него.

— Знатно покупались?! — прокричал мичман, пересиливая рев водопада.

— Кретин! Столько лет врал нам, флотоводец хренов! Не мичман ты, а поломойка! И мы болваны — нашли кому довериться! — заорал на вытянувшегося сразу в струну мичмана озверевший штабс-капитан. Он со злостью сплюнул и замахнулся было, чтобы врезать тому по носу, но, овладев собой, передумал и только яростно ткнул кулаком в грудь.

— Я ж говорил, на лошадках надо, так нет — вам свои вещи носить тяжело. Зато теперь и носить нечего, и золота нет, — напомнил юнкер, зажимая ладонью еще одну рану — на плече. — Слава Богу, что Святой Николай самих уберег!

— А я, господа, плавать научился. Такой вот сюрприз! — пытаясь разрядить обстановку, пророкотал есаул.

— Да уж, удивительный сюрприз — лапки кверху, мордой вниз, — с горькой иронией пошутил штабс-капитан. — Зря мы от якута про сплав скрывали. Он, наверняка, о водопаде знал — предостерег бы.

— Чего теперь, господа, после драки кулаками махать? Пошли посмотрим, может, что к берегу прибило, — предложил есаул.

Как ни странно, гул по мере удаления от водопада нарастал. Вскоре стало ясно, почему. Саженях в ста находился следующий водослив, еще более внушительный и страшный. В этих местах тысячи лет назад гигантская сила сместила земные пласты и под образовавшимися уступами река выбила внушительные котлы. Со стороны могло показаться, что здесь прошел великан и продавил глубокие ямы.

Перед вторым сливом увидели котомку Суворова, зацепившуюся лямкой за сучкастую коряжину. Пришлось опять лезть в воду. Зато теперь у них были пара рубашек, казачьи, с желтыми лампасами, брюки, моток веревки, нагайка, хромовые сапоги, кружка, миска, ложка и никому не нужный дымарь. Одну рубашку сразу разорвали на ленты и перевязали юнкера.

Подойдя к сливу, невольно залюбовались мощью и красотой низвергающейся воды. Эмоциональный поручик тут же продекламировал Тютчева:

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…

Глядя на бесновавшуюся внизу стихию, офицеры поняли: ниже искать что-либо бессмысленно. Не сговариваясь, повернули обратно к гарнизону. До него было изрядно — верст семьдесят пять, не меньше.