Склад

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал Карсон.

– Лжец. Что это ты задумал? Месть?

Карсон медленно и осторожно встал, оглядываясь, как будто кто-то мог прийти ему на помощь.

– То, что ты пытаешься сделать, – безумие, – сказал он. – Не понимаешь? Ты вовсе не бог, каким себя считаешь, Гиб.

Гибсон сделал шаг вперед и оказался вплотную к Карсону.

– А Клэр? Ты что же хотел? Ее тоже убить?

– Она ребенок. Я бы руководил ею.

– Эй! – послышался женский голос. Клэр вышла из толпы и сильно ударила Карсона по лицу. Он принял удар, сделал несколько шагов назад и повернулся к Гибсону.

– Больше ни слова. Здесь нельзя, – сказал Карсон.

– Отлично. – Гибсон повернулся к Добсу: – Уведите его отсюда к черту. Поместите вместе с ней.

От толпы отделились двое в голубых рубашках, схватили Карсона под руки и попытались увести. Он сопротивлялся, но Добс подошел к нему и сильно ударил кулаком под дых. Карсон согнулся, издал стон и посмотрел на Добса:

– Ты знаешь, Добс, что я прав. Ты знаешь, что я прав!

Добс отстегнул от пояса мощный фонарь и ударил им Карсона в лицо. Все в толпе вздрогнули от звука удара, как будто по сырому мясу. Только Гибсон улыбнулся. Голова Карсона свесилась на грудь, из разбитого носа текла кровь.

Голубые утащили Карсона из зала, Добс повернулся к собравшимся:

– Конференц-зал, комната В. Сейчас. – Все переглянулись, не понимая приказа, и Добс закричал: – Сейчас же!

Собравшиеся двинулись в сторону коридора, который вел к конференц-залу, но Пакстон отстал от остальных и схватил Добса за руку.

– Надо поговорить, – сказал Пакстон.

Добс стряхнул его руку и как будто собирался отказать, но потом передумал и завел Пакстона в ближайшую пустую комнату для допросов. Войдя, Добс сказал:

– Давай, только быстро.

– Она думает, что вы собираетесь ее убить.

– Кто думает?

– Цинния. Она думает, что вы ее убьете, чтобы заставить молчать.

Добс прищурился и посмотрел на Пакстона, как бы не веря своим ушам. Затем рассмеялся:

– Это же не кино. Мы убийствами не занимаемся.

Пакстон понимал, что это неправда, что у Циннии нет оснований для таких опасений, но все же услышать это от Добса было нелишне. Пакстон подумал, не следует ли сказать или сделать что-нибудь еще.

– Я понимаю, это тяжело, сынок, – сказал Добс. – Надо подсчитать потери, но все будет хорошо. Слышишь меня? Ты отличился сегодня, так почему бы тебе не пойти домой? Отдохни.

Пакстон сделал глубокий вдох и попытался собраться с духом, чтобы задать вопрос, задавать который не следовало.

– Можно мне повидать ее? Последний раз.

Добс покачал головой:

– Этому не бывать, сынок.

Пакстон почувствовал, что его поставили на место. Ему хотелось спорить, но он злился на себя за это желание. В первую очередь он злился на себя за то, что задал этот вопрос. Он был зол на себя за слишком многое.

– Понимаю, – сказал он, повернулся и вышел из комнаты.

Он спустился на лифте, прошел по променаду к вестибюлю общежития «Дуб», и все время его голова была как большая комната, которая должна быть заполнена разными вещами, но почему-то пуста. Пакстон провел часами перед сенсорной панелью лифта, вспомнил сказанное Циннией, вернулся к общежитию «Клен», поднялся на ее этаж, подошел к комнате Q и тут подумал о Циннии.

Эта женщина лгала ему и манипулировала им. Воспользовалась его положением.

Как будто ты сам никогда не лажал.

Но не так.

Ошибки совершают все. Пакстон и сам наделал немало.

Но не таких серьезных.

Он произносил это про себя, как мантру.

Пакстон постучал в дверь. Из квартиры не доносилось ни звука. Он уже собирался уйти, но что-то в воспоминании о Циннии насторожило его, и он постучал снова. Он убедился, что в коридоре никого нет, и провел часами перед сенсорным устройством. Оно загорелось зеленым, и он вошел.

В квартире пахло несвежей пищей. Под одеялами на матраце в форме запятой лежала, видимо, хозяйка. Пакстон решил, что она спит, что лучше уйти, но когда он вошел и свет из коридора упал на матрац, лежавшая не пошевелилась. Он смотрел на фигуру под одеялом, хотел, чтобы она пошевелилась, надеялся, что она пошевелится, но она оставалась неподвижной. Он подошел к ней и, откинув одеяло, обнаружил под ним красивую длинноволосую девушку, и ему не было необходимости прикасаться к ней и проверять пульс, чтобы понять, что она мертва.

Он поднял ко рту часы, чтобы сообщить об этом, нажал на кнопку в верхней их части. Теперь надо было что-то сказать, но он молчал. С ним покончено. У него не осталось ничего. По крайней мере, сегодня.

Шар лопнул, и все находившееся внутри разлилось по полу скользкой кашей. Он повернулся и вышел, вернулся в «Дуб», прошел в свою комнату, бросился на матрац и уставился в потолок.

Он вспоминал, что еще говорила Цинния.

О свободе.

11 Пожизненный статус

Особое объявление Клэр Уэллс

С глубоким прискорбием сообщаю, что сегодня утром в 9:14 в своем доме в Арканзасе в окружении друзей, семьи и любимых собак скончался мой отец. Рада сообщить, что он умер с улыбкой на лице, окруженный любовью близких. По крайней мере, в этом можно искать утешения.