Читаем Склифосовский полностью

Первоначально предполагалось открыть клинические отделения в общей сложности на 250 коек, но из-за недостатка средств институт был открыт в составе четырех отделений: двух клинических (терапии и хирургии в общей сложности на 80 коек) и двух теоретических (патологической анатомии и физиологии). Цели и задачи института в целом при его открытии были определены в «Положении об институте», в котором говорилось, что Клинический институт имеет целью:

содействовать практическому изучению свойств болезней и способов их врачевания;

способствовать молодым врачам усовершенствоваться на практике в важнейших отраслях медицинской науки;

оказывать врачебную помощь больным обоего пола, как помещенным в заведение, так и приходящим.

Новое заведение обещало быть универсальным, охватывая самые важные области медицинской науки. К тому же в роли студентов выступали не зеленые юнцы, которые еще не нашли себя, а практикующие врачи со своим профессиональным опытом. Можно только представить, как сильно увлекла эта задача нашего героя. И, конечно же, ему тут же захотелось выстроить для ее воплощения достойные современные здания с высокими потолками и огромными окнами, через которые бы в аудитории и палаты лились потоки света. Вот только всё, как всегда, упиралось в деньги. Нет сомнения, что именно Склифосовскому приходилось изыскивать средства, необходимые для стройки и ремонта. Вот что он пишет по этому поводу своей дочери Ольге: «Вступил в новую должность… По основной мысли Клинический институт представляет прекрасное учреждение, отвечающее одной из самых существенных потребностей нашей внутренней жизни; но для поддержания его отпускается мало средств. Нужно очень много денег, чтобы поднять институт на высоту действительного его значения.

Откуда добыть денег? Вот существенный вопрос… Говорят, что в Петрограде нечего рассчитывать на частные пожертвования и нужно искать только правительственной поддержки. А какова эта поддержка — мы знаем… Посмотрим, что будет…»

После смерти великой княгини попечителями стали ее сыновья, они продолжали выделять средства, чтобы институт мог «восполнять пробелы в знаниях врачей, практикующих в провинциях, дать им возможность от времени до времени знакомиться с новыми методами лечения, всегда держаться на высоте современных научных требований, чтобы оправдать возлагаемые на него надежды». Вот только средств не хватало…

Благодаря хлопотам Николая Васильевича правительственные субсидии Клиническому институту увеличились почти в два раза. Масштаб научной и клинической работы не уступал хозяйственным усовершенствованиям. В 1896 году были учреждены новые кафедры: гинекологии, офтальмологии и нервных болезней. А созданный рентгеновский кабинет был позже преобразован в первую кафедру рентгенологии. Эти нововведения существенно усилили учебно-научный потенциал института и расширили диапазон приема слушателей.

И, конечно же, наш герой снова с головой ушел в строительство и обустройство новых помещений. В 1894 году возвели павильон-приют им. Н. И. Жуковской с операционным корпусом. До этого единственная операционная располагалась в главном здании рядом с кабинетами и лабораториями профессоров и консультантов, приемным отделением — в свете асептики условия совершенно неудовлетворительные. А воздвигнутый в краткие сроки новый операционный павильон отвечал всем требованиям стерильности. Старую операционную тоже модернизировали, но позже, в 1897 году. Она имела невысокие потолки, поэтому при скоплении врачей-слушателей в ней быстро становилось жарко и душно. Склифосовский добился преобразования ее в двухэтажный зал с оконными проемами во всю высоту стены. В том же 1897 году начинается строительство амбулаторного корпуса — полного света и воздуха здания, в котором осуществлялся прием больных по разным специальностям. Кроме того, заложили фундамент изоляционного павильона для инфекционных больных. К 1898 году закончили третий этаж кухонного флигеля в главном здании, предназначенный для проживания медицинского персонала. А еще во всем институте провели керамическую канализацию (при том, что центральной канализации в Петербурге тогда еще не было) и заменили газовое освещение электрическим.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное