Сколько нам еще жить?..

Старшина, почесав волосатую грудь, кивнул на два больших круглых отверстия, выходящих из стены.

— Видите эти дыры? Это стальные трубы, а концы их на той стороне в топке находятся и заглушены. Печь топят — трубы раскаляются, и если плеснуть воды, получается пар! Ничего сложного нет. Только не вздумайте голый зад подставлять… Был тут у нас один такой… Две недели потом стоя кушал и спал — шкура вся облезла!

— Только с задницы? — хихикнул Оладушек.

— Не только, — усмехнулся старшина, — можете попробовать, а, ну, кто смелый?

Смелых не нашлось и Барыков, зачерпнув ковшик, размахнулся и ловко плеснул в трубу. Раздалось громкое шипение, горячая, обжигающая волна пара прокатилась по парной и тут же дружно захлестали веники.

После бани знакомились с заставой. Комната связи и ленинская комната, канцелярия, спальни, библиотека, кухня, столовая, гараж, помещения для служебных собак, домики для офицерского состава. Спортплощадка, удобные курилки. Аккуратные клумбы с цветами и дорожки, обложенные побеленными кирпичами создавали уют на всей территории.

Ручей делил заставу на две неравные половины. На одном берегу были основные помещения, на другой — подсобные. Узкие мостики из досок и стальных труб соединяли берега.

Выше заставы на ручье сделали запруду и образовался небольшой водоем и летом там можно было купаться. Вода была чистой, прозрачной и очень холодной.

В ленинской комнате Андрей и Ширали долго стояли возле стенда, посвященного Алексею Кравцову. С необъяснимым волнением смотрели они на портрет, пожелтевшую от времени книгу приказов, пробитую пулей, фляжку, краткий рапорт о бое в песках, выгоревшую на солнце фуражку, небольшую пепельницу, искусно сделанную из панциря черепахи… Еще в отряде им рассказывали о героях-пограничниках, чьими именами названы заставы Краснознаменного Среднеазиатского погранокруга. Но то был рассказ вообще, отвлеченный. Теперь они были здесь, на его заставе… Это меняло все дело.

«Из записки по прямому проводу полномочного представительства ОГПУ в Средней Азии о сроке и районах вероятного вторжения зарубежных басмаческих банд на Советскую территорию.

3 июля 1930 г. 17 час. 20 мин.

24—25 мая Ибрагимом созывалось совещание курбашей Утанбека, муллы Таракула и других. Решено приступить к переброске шаек на нашу территорию. Переброска должна проводиться группами в различных пунктах. Разработан план действия шаек на нашей территории. Включены: захват погранзастав, советских учреждений, террор над советскими работниками. Ибрагим лично намерен перейти на нашу территорию по окончанию переброски шаек. Даны указания погранчастям об усилении бдительности охраны границы, наблюдении за действиями шаек».

— Товарищ лейтенант, — обратился к замполиту Ширали, — а кто-нибудь из сослуживцев Кравцова остался в живых?

Замполит внимательно посмотрел на Ширали, пожал плечами:

— Трудно сказать, времени прошло много… Может где-то и есть… В Ленинграде говорят жив полковник Ткаченко, в Керки — Муминов Габидь, помкомвзвода. Почему вы спрашиваете?

— Интересно с таким человеком встретиться, подробности узнать, — пояснил Ширали.

— В селе живет старый учитель Кучук-ага. Он хорошо помнит Алексея Кравцова и то время. В бою он не участвовал, но подробностей знает много. На заставе он у нас бывает, вот и поговорите.

— Мы его в учебке слушали, — сказал Андрей.

— Хорошо рассказывает, — заметил Ширали. — В тот день мы присягу принимали… Товарищ замполит, а писать не пробовали куда-нибудь?..

— Писали в архив, только вразумительного ответа не получили, — произнес лейтенант.

— Как вы думаете, товарищ лейтенант, — спросил неожиданно Андрей, — в наше время такие герои могут быть?

Замполита опередил Янис:

— Если обстановка возникнет, каждый готов выполнить боевой приказ! Разве не так, товарищ лейтенант?