Сколько волка ни корми

— Хорошо, — говорит наконец Вран. — Допустим, мы мужественно приняли выборы тех, кто когда-то сделал выбор покинуть Белые болота. Допустим, мы скорбим по Зиме, Нереву, Самбору, Горану и Зорану, но с лёгким сердцем отпускаем их в вечный лес, веря, что и он примет их выбор — а он, возможно, и принял, иначе Солн бы непременно сообщил мне о пятерых моих незадачливых друзьях, застрявших по моей вине у входа в вечный лес под нечленораздельное, но весьма осуждающее клокотание их предков. Допустим, мы верим, что у них сейчас всё хорошо. Но у нас есть кое-кто, кому сейчас определённо не очень хорошо — Травный, чья душа застряла у меня в груди. Я бы с радостью избавился от неё, красавица — но, похоже, Травный и сам не знает, как её у меня забрать. Что мы будем делать с этим?

— С этим? — задумчиво спрашивает Бая. — Ну, я думаю, мы позволим Травному самому решать, что нам с этим делать. В вечном лесу. Куда предки так стараются тебя затащить. Ты никогда не думал, красавец, что они просто не могут вернуть душу Травного, пока ты здесь?

— О, — говорит Вран.

«О», — говорит его лицо.

Но это снова дурное, погружающее Врана совсем не туда, куда стоит, «о».

— Но это не значит, что я отпущу тебя туда прямо сейчас, — быстро добавляет Бая.

— Ну конечно, — хмыкает Вран. — И ты не сделаешь этого, потому что?..

Потому что я не отпущу тебя от себя больше ни на шаг, думает Бая. Какой тебе вечный лес без меня? Ты не смог не превратить свою жизнь в бессмысленное и беспощадное издевательство над собой и в этом. Нет, Вран с Белых болот, Бая уже отпустила тебя однажды — и Бая уже увидела, что из этого может выйти.

Но вслух Бая говорит:

— Потому что Травный — мудак.

Вран моргает.

— Прости, что ты…

— Потому что Травный — мудак, — невозмутимо повторяет Бая. — Я не умаляю его прежних заслуг, не забываю о той помощи, которую он оказал своему племени при жизни и продолжал оказывать всем племенам этого леса из леса вечного, но для меня Травный не сделал ничего хорошего. Он мог явиться во сне мне, а не моей матери, мог рассказать мне, чего хочет и за что он вместе с Хозяином мучает тебя всё это время — но вместо этого он предпочёл пугать твоим именем русалок и болибошек и требовать расплаты от того, кто, как он уже мог понять за столько лет, совсем не был готов ни за что платить. Мой дядя не просто так остался рядом с тобой, Вран — думаю, что если бы мой дядя был согласен с тем, что тебя стоит лишить жизни сразу же и отправить на суд предков сейчас или двенадцать лет назад, он бы не стал им мешать. Но мой дядя всё-таки прожил на миг своей смерти дольше, чем я сейчас — и мой дядя наверняка понимал, что это не лучший выход. Я возьму тебя за руку, Вран с Белых болот, когда придёт наш час, и проведу в вечный лес — как и обещала. Я возьму тебя за руку и подведу к Травному, возьму за руку и не отпущу её, пока мы не вернём Травному его душу там, где мы будем способны на это — но ни один Травный, ни один предок, ни один Хозяин не сможет приказать мне отпустить тебя туда одного сейчас. Предки подождут — я ещё не готова лишать своё племя главы и оставлять брата здесь одного. И я уж точно не готова заставлять тебя ждать себя у вечного леса в обществе тех, кому ты не очень-то нравишься. Тебе не особенно рады и здесь, Вран, несмотря на то, что ты здесь по моей воле — с чего ты взял, что тебе будет легче среди моих предков? Давай начнём с малого.

— Пожалуй, мне стоило прийти в твоё племя сейчас, — вдруг говорит Вран.

Наверное, слова Баи всё же как-то действуют на него — наверное, если Вран, никогда не страдавший от неразговорчивости Вран почти всегда отвечает на её речи одним предложением, Бае всё же удаётся затронуть что-то в его душе.

— И что бы это значило? — спрашивает Бая.

— Ты прекрасная глава своего племени, Бая, — отвечает Вран. — Если бы Лесьяра сказала мне хотя бы часть того, что говоришь мне…

Бая смеётся.

Бая не выдерживает. Бае просто смешно. Как Врану порой приходят в голову такие мысли? Это же просто невозможно.

— Что? — озадаченно спрашивает Вран. — Что такое?..

— Ты так ничего и не понял, Вран, — улыбается Бая. — Это не слова главы племени. Это слова той, кто любит тебя.

— Вот как, — негромко говорит Вран.

Бая не ждёт от него ответных слов. Бая знает, что он пока к ним не готов.

Но в его взгляде вновь появляется то пронзительное выражение — и, в общем-то, больше Бае не нужно ничего.

— У нас нет на это времени, — вдруг слышит Бая голос Сивера сзади и сверху.

Сивер сидит на корточках перед оконцем, заглядывая внутрь. Почему-то он не смотрит на Врана со своей обычной враждебностью или мрачностью — почему-то он вообще не смотрит на Врана. Только на Баю.

И его светло-голубые глаза говорят Бае: всё… не очень хорошо.

И Бая даже догадывается, что именно.

— Да, мы уже закончили, — отвечает Бая, поднимаясь. — Отдыхай, Вран. Сивер, запри за мной дверь.

— Отдыхать? — медленно повторяет за ней Вран. — Запирать дверь? Мне как-то не хочется отдыхать, красавица — особенно за запертой дверью. Едва ли она вызовет у меня крепкий и наполняющий силами сон. Почему бы мне не пойти с тобой?