Сколько золота в этих холмах

– Шанс начать все заново. Неужели ты не понимаешь? Нам не обязательно быть шахтерами.

Или неудачливыми золотоискателями. Или разбойниками, или ворами, или отчисленными учениками, или животными, или жертвами.

Сэм поднимается на локоть и говорит с легкостью:

– Если они не захотят нас, то нам ни к чему и оставаться. Мы их тоже не хотим.

Люси смотрит на нее сверху вниз. Как это ни нелепо, Сэм усмехается.

Три месяца они скитались, боясь и скрываясь, и Сэм воспринимала это как игру. Сэм, которая в любом месте чувствует себя как дома, не страшат и самые тяжелые испытания. Карта, которую нарисовала Сэм, тропинка, которую хотела выбрать Сэм, – это все не про месяцы или годы, понимает Люси. Это было началом жизни.

– Я не могу, – говорит Люси. – Я должна остановиться.

– Ты меня бросаешь? – Лицо Сэм искривляется, словно это не Сэм говорила об уходе, словно это не Сэм не сидится на одном месте. – Ты меня бросаешь.

Сэм гневается – не увидеть это невозможно. На этот раз Люси не сдается. Она напрягает спину. Сэм всегда считала, что право на гнев она получила от рождения. Кто дал Сэм это право?

– Ты такая эгоистка, – говорит Люси; сердце у нее колотится, чуть не выпрыгивает из горла. В ритм с сердцем ломается и ее голос. – Ты знаешь одно: хочу, хочу. Ты когда-нибудь спросила, чего хочу я? Ты не можешь ждать от меня, что я буду вечно потакать твоим капризам.

Сэм тоже встает. Прежде Люси смотрела сверху вниз, всегда вниз, на лицо младшей сестры. Теперь оно вровень с ее лицом. Лицо чужого человека. Лицо, которому она не может сказать, что…

Что она безусловно хочет чистой воды и хороших комнат, платьев и ванн… но все это только вещи. А что еще, кроме этого, – она не знает. В пустоте внутри ее больше нет всего того, что было там прежде, точно так же и могила, которую они выкопали, не смогла вместить всей выброшенной из нее земли. Углекопы знают: выкопаешь слишком глубоко, выберешь слишком много того, что ценно, и вероятность обрушения будет высока. Тело ба, сундук ма, хибара, ручьи и холмы – она с радостью оставила все это, предполагая, что Сэм останется с ней по крайней мере до того времени, пока они не перейдут в будущее.

Но Люси не может просить. Не может говорить. Вонь ее собственного грязного тела душит ее. Она снимает платье через голову, отгораживается им от лица Сэм. Потом она снимает и сорочку и прыгает в реку.

Вода разом вышибает из нее все мысли. Холодная пощечина. Благодатное притупление чувств. Она набирает горсть песка и трет свои плечи и шею, трет под мышками, запястье, которое держал траппер, пальцы, которые прикасались к пальцам ба. Она сдирает с себя шесть лишних слоев. Скребет медленнее на груди, где кожа чувствительная и мягкая. Ей не дотянуться до спины. Она зовет на помощь Сэм.

Сэм отворачивается. Щеки ее над выцветшей рубашкой горят красным пламенем. Нет, это невозможно – Сэм никогда не краснеет. Люси плывет назад к берегу, снова просит у Сэм помощи. И опять Сэм отказывается.

– Эгоистка, – говорит Люси, пересиливая волны.

Она хватает Сэм за ботинок.

Тащит ее в воду во всей одежде. Люси дергает Сэм за воротник и начинает стирать корку грязи с ее кожи, не обращая внимания на идущие изо рта сестры пузыри. Все упрямство Сэм здесь превращается в пену.

– А теперь спину, – говорит Люси, обращаясь с Сэм так, как обращалась с ней ма, купая ее в тазу. – Твердая рука – вот, что тебе нужно, – говорит Люси и только потом вспоминает, кто сказал эти слова – ба – и по какому поводу.

Что-то рвется. Рука Люси натыкается на чужеродную твердость. Она остается с обрывком трусиков Сэм в руке, а сама Сэм ныряет на дно. Вода – стихия Люси. Она легко перегоняет Сэм, хватает удлиненный серый камень, существование которого хранилось в тайне. Но Сэм продолжает плыть, будто этот камень не имеет никакого значения.

И в этот момент Люси видит, что еще роняет Сэм. Оно падает быстро, в конечном счете серебро тяжелее обычного камня. Пара монет сверкает на дне реки. Не похороненных, не утопленных в грязи, не оставленных с телом.

Два серебряных доллара ба.

Люси выныривает на поверхность, проплывает мимо Сэм. В какой-то момент она оказывается так близко, что они могут коснуться друг друга. Одна из них может протянуть руку и остановить движение другой, задержать обеих между поверхностью воды и дном. Но ни одна из них не делает этого. Сэм продолжает нырять, а Люси выбирается на противоположный берег и лежит, тяжело дыша, в зеленой траве новой земли.

«Прежде всего семья», – говорили ма и ба. Невзирая на побои и дурной нрав, Люси до конца уважала веру ба. Эта вера – ее единственное наследство.

Но теперь?

Сэм наконец-то появляется. Вода придает блеск ее волосам, пропитывает ее одежду так, что видны кости, выпирающие из-под кожи. В темноте Люси видит неизвестное ей существо с руками, полными серебра, похищенного у мертвеца.

Кровь

Утром Сэм в торжественной позе, с прямыми плечами сидит подле Люси. Сэм начинает говорить, словно речь – это монетка, припрятанная до этого дня на три месяца.