Скользящие весы

И добыча, и убийца проигнорировали гораздо более крупную неподвижную фигуру, которая лежала поблизости. Небольшая стайка йобульбулей, чьи газовые мешочки были не больше ногтя большого пальца, парила над лужей крови, стекавшей со лба тела, их длинные, похожие на иглы хоботки позволяли им питаться малиновой лужей, не приземляясь. Ударив с другой стороны тела, разъяренная змеевидная форма вдохнула несколько из них, прежде чем они успели разлететься, карликовые сопла, расположенные в задней части их крошечных форм, выпускали газ так быстро, как только могли справляться их панические, крошечные мышечные сокращения.

Острый взгляд, ищущий любую другую угрозу для ее хозяина, Пип расслабила свои складчатые крылья и устроилась на его спине. Хотя она не ощущала никаких эмоций, исходящих от Флинкса, она чувствовала, как бьется его сердце под ее чешуей. Он был еще жив. Без сознания и в крови, его одежда разорвана, а спасательный пояс сорван и пропал, но живой. Обезумевшая от беспокойства, она была не в состоянии сделать что-либо, чтобы остановить его падение, она могла только параллельно его неконтролируемому падению, когда он разбился и отскакивал от одного уступа к другому. Возможно, к лучшему, что он был бесчувственным. Из-за этого он не увидел, как одна нога в ботинке болтается над отвесным утесом высотой в несколько сотен метров. Еще один прыжок, еще один перекат, и у Пипа больше не будет спутника, к которому он мог бы прислушиваться.

Летающая змея устроилась на его спине. Больше она ничего не могла сделать. Она была сочувствующей, но не разумной. Она не могла позвать на помощь, вызвать в воображении аптечку, которая заполняла один из мешочков, прикрепленных к потерянному ремню ее хозяина, или собрать мягкий мех или другой материал, чтобы залечить его раны. Она могла только лежать, и ждать, и желать в тихой, но преданной манере минидраги, чтобы ее спутник пришел в себя.

Она оставалась так часами, уйдя лишь однажды, да и то ненадолго, чтобы найти естественную цистерну в скалах и напиться досыта. Когда она возвращалась, она заметила движение вокруг тела своего хозяина. Сам он не двигался, но несколько больших зловещих фигур вокруг него двигались.

Хасаладу было четверо. Это были самые большие животные, которых Пип встречал с тех пор, как она и Флинкс прибыли на Джаст. Хотя даже самые крупные из них весили не более двадцати килограммов, они были длиннее и шире ее хозяина. Только один из них мог бы накрыть его, как бледно-голубое одеяло. Именно это они и пытались сделать сейчас, хотя их намерения не имели ничего общего с тем, чтобы согреть его.

Три перепончатых выступа, больше похожие на укрепленные аэродинамические поверхности, чем на крылья, выступали из боков и дистального конца каждого тела. Поддерживаемые и расширяемые соломоподобными костями, эти веерообразные придатки позволяли хищным хасаладу планировать, в то время как большая часть фауны Джастии могла путешествовать только с помощью своих надувных подъемных мешков. Таким образом, в дополнение к использованию трех шарообразных сфер на спине для подъема и опускания, хасаладу мог полностью сдуть их и скользить по столбам воздуха, что позволяло им быстро наносить удары по потенциальной добыче.

Теперь не было необходимости использовать этот особенно смертоносный маневр. Их намеченная добыча не только не двигалась, но и неподвижно лежала на камнях под ними. Когтистые ротовые аппараты длиной в фут дернулись, как один летун, выпуская газ, чтобы медленно опуститься, готовый обернуть большой объем неподвижного мяса в свои перепончатые объятия. Его спутники столпились рядом, каждый стремился урвать порцию легкой еды.

Крылья Пип превратились в розово-голубое пятно, и Пип выплюнула струю яда в ту, которая готовилась окутать потерявшего сознание Флинкса своим плотоядным сжатием. Человек-наблюдатель мог бы задаться вопросом, окажет ли аласпинский нейротоксин какое-либо влияние на фауну такого далекого мира, как Джаст. Никакие биологические проблемы не сдерживали летающую змею. Она реагировала инстинктивно и без ограничительной предусмотрительности.

Ее яд мог воздействовать или не воздействовать на нервную систему хасаладу, но его разъедающее воздействие было универсальным. Сгибаясь на опорных стеблях, глаза хищника поднялись как раз вовремя, чтобы уловить всю силу яда минидраги. Один глаз мгновенно растворился во взрыве шипящего разложения, а другой был сильно поврежден. Издав странный булькающий вой, хасаладу быстро надул подъемные мешки и в панике поднялся. К тому времени Пип уже был среди остальных, бросаясь и нанося удары.

Хотя она была намного быстрее и маневреннее, чем самая быстрая хасаладу, она все же была в меньшинстве. Пара крючковатых ротовых органов

обхватил ее нижнюю часть тела и угрожал утащить ее вниз. Один резкий поворот и поворот вырвали ее на свободу. Хватка хасаладу, хотя и сильная, слабее по сравнению с пятипалой рукой человека.