Скопец

«Но ведь должно же быть хоть что-то,» — обескуражено размышлял Алексей Иванович. — Не мог выпускник Коммерческого училища не курящий, не пьющий и в карты не играющий ничего не отложить на чёрный день!» Из сорока минут, отмеренных на обыск, минули уже восемнадцать. Мешкать не следовало. Взгляд Шумилова упал на одежду, развешенную на гвоздях над сундуком. Он принялся проверять карманы и ощупывать ткань. И тут-то — вот она, Фортуна! — в поле пиджака явственно хрустнула крепкая бумага, многократно сложенная. Это мог быть как конверт, так и письмо и даже депозитная банковская книжка. Впрочем, это могла оказаться и простая православная молитва, зашитая в одежду «для оберега». Этот языческий обычай преспокойно уживался в народе с самым строгим соблюдением всех правил православной церкви. Шумилову такая традиция хорошо была знакома: на Дону, где он родился и провёл детство, у каждого мальчишки в зашитом матерью кармане лежала подобная молитва-«оберег».

Достать это «нечто» оказалось совсем непросто — бумага, спрятанная под подкладку, была совершенно недоступна. Шумилов снова извлёк всё тот же золингеновский нож и аккуратно подпорол нитки, которыми зашивалась подкладка. И достал нечто такое, чего никак не ожидал найти в этом месте: паспорт на имя Базаровой Анастасии Владимировны, девицы, 1852 года рождения. «Девица-то великовозрастная, ей сейчас двадцать восемь лет. Похоже, это дочка Базарова, поскольку отчество совпадает. Вот только почему папаша держит паспорт дочери в таком интересном месте? Она вполне взрослый человек и свой паспорт должна хранить у себя. Ай-яй-яй, как это нехорошо!» — озадаченно раздумывал Шумилов некоторое время.

Впрочем, мешкать он никак не мог. Быстро переписав паспортные данные в блокнот, Алексей извлёк из своего кармана портмоне, в одном из отделений которого он всегда держал «дорожный набор» — завёрнутый в лист плотной бумаги кусочек картона в форме катушки с намотанными на него отрезками ниток разных цветов изрядной длины. В эту картонку всегда были воткнуты и две иголки: длинная и толстая — для верхней одежды и короткая и тонка — для белья. Первый такой запасной набор Алексею собрала матушка, перед тем, как оставить его в пансионе при Училище правоведения, и с тех пор вот уже более десяти лет Шумилов не расставался с нитками и иглами. Любой уважающий себя мужчина должен иметь их под рукой, дабы в любое время, как только в этом возникнет надобность, иметь возможность привести свою одежду в надлежащий вид.

Сноровисто откусив кусок нитки подходящего цвета, Алексей свернул паспорт Анастасии Базаровой и возвратил его на место, после чего быстро зашил подкладку пиджака. Ещё раз внимательно оглядел клетушку лакея. Присев на корточки, прошёл вдоль стен, цепляя плинтус лезвием золингеновского ножика. Плинтус оказался ладно подогнан и везде держался хорошо, никаких щелей, никаких пустот за ним вроде бы не было. Обои, хотя и старые, тоже держались хорошо. Поглядывая на часы, Шумилов взялся выстукивать пол и заглядывать под те паркетины, которые поднимались. Ничего подозрительного, никаких тайников!

В одиннадцать часов тридцать восемь минут Алексей Иванович решил, что обыск пора заканчивать. Перед уходом проверил все свои вещи — не забыл ли, часом, что-либо в комнате? Потом осмотрел обстановку, которую оставлял после себя. Вроде бы всё выглядело ненарушенным, именно так, как и было до его появления. Так же тихо, как он вошёл сюда, с туфлями в руках, Шумилов двинулся обратно. Беспрепятственно миновав комнату, коридор, зал, он прошёл на террасу, где обулся и спустился в сад. Всё так же прячась за кустами и не подходя близко к аллее, достиг ворот и вышел за территорию усадьбы Соковникова.

Почти полтора часа Шумилов бродил по Лесному, рассматривая богатые дачи и их обитателей. Он рассудил, что ему не следует появляться у Соковникова сразу же по окончании общего собрания: подобное совпадение по времени могло возбудить подозрения Базарова. Лишь в начале второго часа пополудни, Шумилов счёл, что пора отправляться на встречу с Василием Александровичем.

Разумеется, он не мог подойти к дому Соковникова пешком, поэтому ему пришлось остановить извозчика и уговорить того подвезти его на расстояние всего-то двухсот саженей[6]. Возница поначалу ехать отказался, решив, что выпивший барин просто дурит, ведь никто ж не берёт извозчика на такую дистанцию! Шумилову, дабы сломить недоверие мужика, пришлось дать тому серебряный рубль.

В четверть второго часа он подъехал в коляске прямо к террасе дома Соковникова. Алексей не успел даже зайти в дом, как ему навстречу вышел сам Василий Александрович: стало быть, ждал его появления у окна.

— Ну-с, что? как всё прошло? — спросил он встревоженно, позабыв даже поздороваться.

— Не нашёл ничего ценного, — сразу же признался Шумилов, решив не мучить собеседника. — Единственная любопытная находка — паспорт на некую Анастасию Владимировну Базарову, даму давадцативосьмилетнего возраста. Сдаётся мне — это его дочь. Вы что-нибудь о ней слышали?