Скопус. Антология поэзии и прозы

Никитич. А в пятидесятом на повышение пошел, так, думаешь, легче стало? Все равно, биография! Хоть в Москву-столицу перевели, а биография трудная! В личную охрану к самому — к Самому, понимаешь, едрена вошь? Меня зачислили, потому что рост у меня оказался подходящий, ну и лицо тоже. И анкета, конечно…

Леха. Человек — это не раб судьбы, а ее повелитель.

Микола. Вызывает меня адмирал: садитесь, пожалуйста, а ля фуршет! Кофию предлагает, с ромом, конечно, и говорит: «Хотим, мол, тебя в Норвегию с немецким паспортом забросить. Ты как?»

Никитич. Ну, раз анкета подходящая и рост тоже, едрена вошь, — значит все! Взяли к Самому в личную охрану. Он не в Кремле тогда уже жил, а на даче за Москва-рекой, знаешь! Ты думаешь, небось: раз в личной охране у Самого, так это вроде курорт? Так нет, едрена вошь! Это полные сутки без движения лежи, хоть снег, хоть дождь. А что воспаление легких, так это всем плевать. Как же тут без пол-литры?

Микола. Я, конечно, немецкого не знаю, но адмирал меня все равно уважал за героизм и хотел меня в Норвегию забросить как героя. А я ни в какую.

Никитич. Или на параде, к примеру. Сам на мавзолее стоит, едрена вошь, а мы внизу на площади охраняем, хоть снег, хоть дождь. Ну, народ марширует, крик до небес. (Кричит). «Советским артиллеристам слава! Ур-ра!»

Леха. Ур-ра!

Микола. Не хочу, говорю, в вашу Норвегию, ну ее к хренам…

Никитич. Или «Советским женщинам слава! Ур-ра!»

Леха. Ур-ра!

Микола (перебивая). Адмирал так рот и открыл: «Как, значит, не хочешь?»

Никитич (перебивая). А еще грибы он собирать любил. Сам, своими руками. И очень бывал недоволен, если находил мало…

Леха. Ур-ра!

Микола (одновременно с Никитичем). А так, говорю, обрыдло мне все! Вот где (тычет под горло) у меня ваша Норвегия, и Голландия, и Херляндия…

Никитич (одновременно с Миколой). Так мы перед ним в траве ползли по-пластунски, хоть в дождь, хоть в снег, и грибы в землю по пути втыкали…

Леха (вдруг орет). А ну, говори по-одному!

Никитич и Микола смолкают.

Микола. Ты чего?

Леха. Обязанность — это долг рабства.

Никитич. Ну, будем рыбку золотую жарить, едрена вошь!

Леха. А где она, рыбка?

Микола. Разве ты не принес?

Леха. Удача — это не дар судьбы, а свершение желаемого.

Никитич. А рыбка где, едрена вошь?

Леха. А рыбка в море! Лишь хвостом по воде плеснула…

Микола (заводится). Как так хлестнула? Я ей хлестну! Я ради нее большого человека сюда привез — для него любая рыбка, хоть простая, хоть золотая, сама на сковородку скакать должна, а она — в море!

Никитич. Да разве это море? Вот Белое море — это да! На сто километров лед! На тыщу километров лед! На десять тыщ километров лет! А это что? Пруд вонючий, едрена вошь! А нахваливал! Завез невесть в какую даль на бульдозере. Ты б меня на Сег-озере так завез, едрена вошь, я б тебя в карцере сгноил! Там бы ты со мной такого не позволил, а тут, в Москве, храбрые вы больно! Думаешь, конченый я человек? Ничего, придет еще мое время! Ишь, чего захотел — тачку новую! Да на хрена тебе тачка, едрена вошь, если ты рыбку поймать и то не можешь!

Микола (кричит). Леха! Раздевайся, живо! Лезь в воду, рыбку ловить будем! Голыми руками ее, суку, возьмем! Что мне рыбка? Я живого языка голыми руками брал! Этими вот руками! Так-что, Никитич, не сомневайся, рыбка будет! Живо, Леха!

Леха. Незачем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша задача.

Микола. Скидывай портки, живо!

Никитич. Зачем скидывать? У меня на Белом море зэки в портках в воду лезли, если я прикажу. А там разве вода? Там лед один, едрена вошь.

Микола (в сильном возбуждении). В портках, так в портках! А ну, давай, Леха! Пусть знает наших!

Леха? (подходит к краю пруда). Гении не имеют времени на педикюры! (Прыгает и взвывает от холода). О-о-о! Холодина!

Никитич. А ты чего? Ты тоже давай, прыгай!

Микола (бегает по берегу и кричит, размахивая руками). Тяни ее, Леха, не жалей! За жабры ее, суку, и на сковородку! (Никитичу). Леха у нас парень мировой! Он и без меня эту падлу золотую на берег вытянет! У меня в разведотряде кореш такой же был. Орел! Голыми руками языка брал, а на привале следил, чтобы я во сне в костер не падал. Потому что верный друг! До гробовой доски!

Из пруда молча вылезает мокрый Леха.

Ну, где она? Давай ее сюда!

Леха, не отвечая, наливает полный стакан, пьет.

Ты чего, Леха? А где ж рыбка?

Леха. На дно легла. Обиделась.

Микола. А чего ей обижаться? Что мы ей сделали?

Леха. А что выпивши мы. Вот она и обиделась. (Погружается в мрачную задумчивость).