Скорая помощь. Душевные истории

И вот идут однажды два студента позади пожилого человека со странной походкой.

Один говорит:

– Перемежающая хромота, согласитесь, коллега?!

– Хромота, да, – отвечает второй, – но насчет перемежающей не соглашусь. Полагаю, тут какой-то артроз. Склонен думать, что проблема в тазобедренном суставе.

– Отнюдь, – говорит первый, – мне кажется, что поражение где-то в поясничном отделе, видите, как его клонит в сторону? Тут нельзя исключить радикулит или ишиас (воспаление седалищного нерва).

– И все-таки нет, – спорит второй, – вот он уже кренится на другую сторону и весьма сильно. Так не бывает при ишиасе и тем более при радикулите.

– Действительно, – недоумевает первый. – Что же у него?

Они догнали странного прохожего и обратились:

– Извините, уважаемый, не могли бы вы разрешить наш спор. Чем вы болеете? Мы с коллегой сбились с толку. Перемежающая хромота вследствие облитерирующего атеросклероза сосудов ног или радикулит?

Мужчина криво усмехнулся.

– Медики?

Студенты кивнули.

– Вы оба не правы, ребята. Просто я неудачно пукнул.

Лифтер

Профессор Твердохлебов, заведующий кафедрой терапии, очень ревнив. Как преподаватель. Перед каждой лекцией он встает в пространство между больничным лифтом и входом в конференц-зал с часами и считает студентов.

Он отлично знает, сколько человек на потоке, и если в зале не хватает, потом кураторы групп должны указать, кого не было. Прогул лекции Твердолобова, пардон – Твердохлебова, которого, кстати, студенты разных лет и курсов называли «Горбушка» или «Горбуха», а ближе к концу восьмидесятых – «Гренка», заносился зав. учебной частью кафедры в особую тетрадку и выливался в страшные репрессии в виде отработок.

Студент Бараненков, фельдшер «Скорой помощи», в сорок пять лет поступивший на вечернее отделение, которому после окончания института оставалось доработать пять лет до пенсии, отличался феноменальной везучестью. Ему везло все курсы на всех кафедрах. На Истории КПСС он сдал экзамен, раскусив ярого укронациста и члена КПСС с 1964 года Степана Панасовича Вовка, заявив, что он не Бараненков, а Бараненко – и тем самым имел ко всем ответам +1 балл за фамилию. Бараненков за весь курс так и не изучил «три источника и три составные части марксизма», зато, попав на экзамене к Вовку, минут пятнадцать рассказывал, как отдыхал в отпуске у родни на Полтавщине (родине С. П. Вовка) и ушел с четверкой в зачетке. За всю жизнь Бараненков не выезжал из Москвы дальше Клина, где у него была дача. На французском он читал с листа текст, написанный русскими буквами:

– Пур антрэ данз ун эколь де медицине…

Текст ему заранее написали девушки из группы.

И так он двигался с курса на курс, на лекции он ходил только на те, где шла перекличка по списку. Например, на биохимию. Это был единственный предмет, который Бараненков посещал пунктуально и действительно что-то писал и учил. Потому что его предупредили – этот барьер на халяву не перескочить.

Но чем ближе дело шло к выпуску, тем беспечнее становился студент Бараненков.

Секрет Бараненкова был прост. Он, как «старый разведчик», тщательно собирал информацию обо всех сотрудниках кафедр, где ему предстояло учиться. Кто что из доцентов любит? И в этом Бараненков сил не жалел. Ни сил, ни денег.

Он буквально спас всю группу от полного разгрома на микробиологии, выяснив, что доцент Царев любит армянский коньяк. Бараненков раскрутил всех на деньги, купил бутылку «Ноя» и от «всей группы и себя лично» занес Цареву за день до дифзачета – экзамена, который принимал сам доцент.

В результате, нарезавшись дареного коньяка, доцент, не открывая двери кабинета, крикнул:

– Кому хватит трояка, подсовывайте зачетки под дверь.

Через несколько минут те вылетели с «удавами» обратно. Половина группы, в основном парни со «Скорой», – ушли, остались, те, кому хотелось получить не меньше четырех баллов. Они листали конспекты и ждали вызова на беседу. Но доцент не отпирал. Время шло, уровень коньяка в бутыли снижался. Наконец доцент крикнул:

– Кто хочет четверку?

Несколько женских голосов отозвались:

– Мы!

– Подсовывайте зачетки под дверь, – ответил доцент и обратно выдал с «Хор». К счастью, троечники уже ушли, и об этом коварстве Царева не знали, кроме Бараненкова. Так он получил халявную четверку по предмету, из которого знал только о том, что микробы есть, их много и некоторые из них не погибают при кипячении.

Справедливости ради надо добавить, что, опорожнив бутылку «Ноя», Царев спросил:

– Там еще кто-то остался?

– Мы, – отозвались зареванные краснодипломницы.

– Много вас? – осведомился Царев.

– Трое.

– Заходите, поговорим. Пятерку хотите?

– Хотим, – признались студентки.

Царев, как мог, всмотрелся в напряженные лица студенток, понял, девушки действительно зубрилки. Задал пару вопросов навскидку и, получив ответы, поставил им всем «Отл».

Про «Гренку» Бараненкову тоже рассказали. Что у того феноменальная память на лица, и не ходить на лекции нельзя. Вычислит и не простит.