Скорбь преисподней

Колени у растерянного затряслись, ноги подкосило, но бежать всё равно захотелось. И он побежал, как старик с артрозом, спасался. А крокодил, вышедший из воды на ногах, теперь встал на четвереньки, к верху седалищем, так как передние лапы были сильно короче, и бросился вдогонку, подгоняюще громыхая хвостом и походкой изувеченного человека, воскрешённого после средневековых пыток находчивым некромантом. Несмотря на нелепость тела и наверняка неудобную походку, чудовище перемещалось быстро, норовя откусить часть нелепых штанов растерянного.

Парень парком побежал на скамейку, перепрыгнул её с разгона, в надежде, что это притормозит недокрокодила, но секунду спустя услышал хруст разлетающегося в щепки дерева. Резко свернул налево, к ржавому памятнику, где и показались двое в спортивных костюмах, мило беседовавших о чём-то прекрасном, и державшихся под ручки. Растерянный кричал им, жестикулировал, но они были слишком увлечены друг другом, игнорируя происходящее. Растерянный пробежал через них, и вскоре заметил, что громыхание костей прекратилось. Он обернулся на бегу,  остановился.       Чудовище откусило первому голову, видимо, с целью умертвить, чтоб не убежал, а второго начало есть живьём, отрывая куски от орущей плоти, и крики о помощи хорошенько отпечатались на подкорке растерянного, теперь он ощущал вину и невероятный страх, но, пока у него была фора, бежать продолжил.

Внушение хорошо удалось Вику, в его арсенале появилась новая способность. Уцелевший отправился в ближайшее отделение полиции прямо в нелепых штанах, где и начал требовать у бедного дежурного сержанта принять его чистосердечное признание. Тот, в свою очередь, проработал в правоохранительных органах без году неделю и, кроме украденных с пляжа любимых тапок и недовольной бабы Глаши, подверженной домогательству, как оказалось, сексуально бессильным соседом, не видел.

Уцелевший выплёскивал эмоции, поревышал тон, переходил на личности, требовал арестовать его за непредумышленное убийство и немедленных действий – пока крокодил не съел ещё кого. Ошарашенный сержант часто и быстро задёргал левым нижним веком, обомлел, и телефонная трубка, наспех снятая с аппарата, выпрыгивала из рук будто намыленная.

Явился недовольный капитан, красный, по-видимому, вытащенный из бани, и, разумеется, при запахе свежего хмеля. Капитан допросил уцелевшего в кабинете, столь же неприятном, как и его хозяин, вышел, подозвал дежурного и облил его с ног до головы горячим неистовым матом. Мат был хорош! Ооо, как он ласкал ухо неестественной новизной формулировок, предавая старым словам изысканную шершавость и тонкое послевкусие, напоминающее зудение в заднем проходе или под лопаткой, в общем там, где почесаться невозможно, и по телу пробегают мурашки от возбуждения. Сладострастные буквы изящно вылетали изо рта находчивого капитана, вызывая у дежурного восхищение перед старой школой. К часто моргающему левому глазу, и потряхивающимся рукам теперь добавился широко раскрытый рот. Дурундуков стоял в оцепенении и блеял что-то невнятное; незавершенные слова и предлоги смешивались у него во рту, вылетая несуразицей, так что подошедшие санитары вначале его приняли за обезумевшего, и чуть было не скрутили, но бывалый капитан смилостивился, разъяснил ситуацию, и в компанию душевнобольных отправился уцелевший в нелепых штанах.

Человек вышел из подъезда, зацепился авоськой за ручку, хлопнул железной дверью и пробормотал в неё какое-то несерьёзное проклятье. По человеку было видно, что он из честных рабочих – заношенные кожаные ботинки, джинсы в мелкую дырочку, no name, по-видимому, с экономмаркета, и футболка от организации с буквами на спине. В общем, из порядочных. На беспокойном овале лица, сквозь небрежную щетину морщинами пробивалась доброта.

Но человек был чем-то расстроен, и это явно не из-за усталости, к ней он привык; и нищенская заработная плата, что не позволяла свести концы с концами, тоже не причём, с этим трудяга давно смерился; и даже не жизнью серой и скучной, потонувшей во вселенской несправедливости, к этому человек тоже давно привык. И всё же человек был расстроен.

Людей на пути было не слишком много, но они врезались в человека, по-видимому, привыкли к тому, что дорогу уступают им. Прохожий с авоськой сегодня был невнимателен и неуступчив, он смотрел прямо под ноги, что-то бормотал под нос и изредка ворчал на врезающиеся в него телефоны. Иногда люди оборачивались и ворчали в отместку, это было безобидно и взаимно.

– Где же я этой карге петуха найду? – полушёпотом бормотал человек себе под нос. – И почему курица не подойдёт? Отличный бульон из курицы получается. Ох уж эта…