Скорбь Сатаны

«Скорбь! – эхом отозвался он, прерывая ее и резко поднявшись с колен. – Женщина, – гений, – ангел, – кем бы вы ни были, не говорите мне о скорби! У меня тысяча тысяч скорбей! – да, миллион миллионов, которые подобны маленьким языкам пламени в моем сердце и сидят так же глубоко, как центры Вселенной! Грязные преступления мужчин, – низменный обман и жестокость женщин, – безжалостная, убийственная неблагодарность детей, – презрение к добру, мученичество интеллекта, эгоизм, алчность, чувственность человеческой жизни, отвратительное богохульство и грех творения перед Творцом – вот мои бесконечные скорби! – они делают меня несчастным и держат в цепях, когда я хотел бы быть свободным. Они создают вокруг меня ад и бесконечные пытки, – они связывают, сокрушают меня и извращают мое существо, пока я не стану тем, кого не смею назвать ни себе, ни другим. И все же… вечный Бог мне свидетель… я не думаю, что я хуже, чем презреннейший человек на свете! Я могу искушать, но я не преследую, – я беру на себя инициативу во многих жизнях, но я прокладываю свой путь так, чтобы стало ясно, что те, кто следует за мной, делают это скорее по своему собственному выбору и свободной воле, чем по моему убеждению! – Он помедлил немного, затем продолжил более мягким тоном: – Похоже, вы боитесь меня, но будьте уверены, у вас никогда не было меньше причин для страха. В вас есть истина и чистота – я почитаю и то и другое. Вам не нужны мои советы или помощь в написании истории вашей жизни, поэтому сегодня ночью мы расстанемся, чтобы больше не встретиться на этой земле. Больше никогда, Мэйвис Клэр! – нет, пока длятся тихие дни вашей сладкой и довольной жизни, я не пересеку ваш путь, – в этом я клянусь перед небом!»

«Но почему? – тихо спросила Мэйвис, подходя к нему с мягкой грацией и кладя руку ему на плечо. – Почему вы так страстно бичуете себя? Какое темное облако затмило ваш разум? Несомненно, у вас благородная натура, и я чувствую, что мысленно причинила вам зло… вы должны простить меня – я не доверяла вам».

«Вы поступили правильно, не доверившись мне! – ответил он и с этими словами схватил обе ее руки и задержал их в своих, глядя ей прямо в лицо глазами, сверкавшими, как драгоценные камни. – Ваш инстинкт говорит вам правду. Если бы было еще много таких, как вы, что сомневались бы во мне и отталкивали меня! Скажу одно: если, когда меня не станет, вы когда-нибудь вспомните обо мне, подумайте, что меня следует жалеть больше, чем парализованного и умирающего от голода несчастного, который когда-либо ползал по земле, ибо у него, возможно, есть надежда, а у меня ее нет. И когда вы будете молиться за меня, ибо я потребую от вас исполнить обещанное, – молитесь за того, кто не смеет молиться за себя. Вам известны слова: «Не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого»? Сегодня ночью вы были введены в искушение, хотя и не знали этого, но вы избавили себя от зла, на что способна только праведная душа. А теперь прощайте! При жизни я вас больше не увижу, при смерти, – что ж, я присутствовал на многих смертных одрах в ответ на зов умирающих, но на вашем я присутствовать не буду! Возможно, когда ваш прощальный дух будет на грани между тьмой и светом, вы узнаете, кем я был и остаюсь, и сможете возблагодарить Бога своим последним вздохом за то, что мы расстались сегодня ночью – как расстаемся сейчас – навсегда!»

Он ослабил хватку – она отпрянула от него, бледная и испуганная, – потому что теперь в темной красоте его лица было что-то неестественное и ужасающее. Мрачная тень легла на его чело, в глазах горел огонь, а на губах играла улыбка, наполовину нежная, наполовину жестокая. Его странное выражение лица повергло в ужас даже меня, и я вздрогнул от внезапного холода, хотя воздух был теплым и благоуханным. Медленно пятясь, Мэйвис двинулась прочь. На ходу она то и дело оглядывалась на него с задумчивым удивлением и тревогой, пока через минуту или две ее хрупкая фигурка в мерцающем шелковом белом платье не исчезла среди деревьев. Я медлил, колеблясь и не зная, что делать, – затем, наконец решив вернуться в дом по возможности незамеченным, я сделал всего один шаг, когда Лучо, едва повысив голос, обратился ко мне:

– Что же, любитель подслушивать! Почему вы не вышли из тени того вяза и не взглянули на пьесу с лучшей стороны?

Удивленный и сбитый с толку, я двинулся вперед, бормоча какое-то невразумительное оправдание.

– Вы увидели здесь неплохую актерскую игру, – продолжил он, чиркая спичкой и раскуривая сигару, при этом он холодно разглядывал меня, и в его глазах мерцала обычная насмешка. Вы знаете мою теорию о том, что всех мужчин и всех женщин можно купить за золото? Что ж, я хотел попробовать проделать это с Мэйвис Клэр. Она отвергла все мои выгодные предложения, как вы, должно быть, слышали, и я мог сгладить ситуацию, только попросив ее помолиться за меня. Надеюсь, вы признаете, что я сделал это очень мелодраматично? Женщине с таким мечтательным идеалистическим темпераментом всегда нравится воображать, что есть мужчина, который возблагодарит ее за молитвы!