Скорбь Тру

Он был настолько серьезным и заботливым, с гораздо более с глубокой душой, чем любой другой человек, которого она встречала. Влюбился? Она перегнулась через край. Мурашки побежали по коже.

— Я тоже влюблена в тебя.

Группа парней проходила мимо, и он еще крепче сжал ее. Она любил его, так что в ней разжегся собственнический инстинкт. Она поймала его взгляд, наблюдающий за парнями на пляже, которые заметили ее, стреляя в них глазами. Она заметила, что это был тот же взгляд, какой он применяет, защищая детей. Когда Кеннеди побежала к волнам, он сделал то же самое, выглядя великаном рядом с миниатюрной девочкой. И когда люди заглянули в коляску, чтобы посмотреть на красивого ребенка, а Линкольн был очень красивым ребенком, с его пушистыми рыжеватыми волосами и сливочным цветом кожи, Трумэн стоял с одной стороны от малыша, наблюдая за незнакомцами как ястреб. Но прямо сейчас он был полностью сосредоточен на ней, и она никогда не чувствовала ничего более невероятного или более жаркого.

— Я чертов счастливчик, — он притянул ее для другого необыкновенного поцелуя.

Дети уснули в машине на обратном пути домой, а Джемма мысленно летала в облаках, пока они укладывали детей в кроватки. Трумэн включил радио-няню, как он делал каждый раз, когда они выходили в гостиную, после того, как уложили детей, и брал ее за руку, когда они покидали комнату детей. Как только он закрыл дверь, то зафиксировал ее руки над головой, прижав к стене своим телом, и поцеловал. Поцелуй прожигал своей силой настолько, что все полыхало от похоти и жара. Его бедра вжались в ее, когда он углубил поцелуй, постанывая и посылая вибрации в клетки ее мозга.

Когда их губы разомкнулись, она прикусила его нижнюю губу и немного потянула:

— Я почти умираю от желания заниматься этим всю ночь.

Он затянул ее в следующий потрясающий поцелуй. От него пахло морем и песком, унося ее на крыльях желания утонуть в нем.

— Пойдем со мной, — прошептал он ей в губы.

Она пойдет за ним куда угодно. Сделает с ним все, что он хочет.

Если бы только ее ноги могли двигаться.

Его губы изогнулись в удовлетворенной улыбке:

— Боже, я обожаю, когда с тобой это происходит, — он обернул руку вокруг ее талии, приблизившись к ней. — Давай, сладкая. Я хочу кое-что тебе показать.

Он схватил радио-няню, запер дверь и повел ее на улицу, снова целуя, направляя ее вниз по лестнице.

— Хочет ли одноглазая змейка поиграть в траве сегодня вечером? — вопрос звучал глухо и грязно, и было горячо, как в первый раз, а от них обоих буквально разлетались искры.

Спустившись, он снова прижался к ее губам, осыпая восхитительными поцелуями.

— Моя змейка всегда хочет поиграть в твоей травке, — он потерся носом о ее, — и сердце пропустило удар. — Но я хочу кое-что тебе показать, прежде чем сорву с тебя одежду и проделаю разные грязные вещички с тобой.

— Ммм. Мне нравится эта идея «грешного пути», — она проследовала с ним через ворота к свалке, держась за него как можно крепче. Она никогда там не бывала, вокруг было очень темно.

Трумэн достал из кармана свой телефон и включил на нем фонарик, освещая кучу ржавых и изувеченных автомобилей.

— Не двигайся, — сказал он, удерживая ее напротив себя.

— Зачем? Ты собираешься уйти и укусить меня? Потому как кажется, будто здесь живут монстры, — она схватила его за руку, и он усмехнулся.

— Нет. Потому что хочу, чтобы ты была рядом со мной, — он улыбнулся ей сверху вниз, направляя фонарик на землю. Даже в темноте она видела тепло в его глазах. Он снова поцеловал ее долго и мучительно медленно, успешно стирая все ее беспокойство.

Он обвел ее вокруг фургона, и когда поднял фонарик, море призраков ожило. Она крепко вцепилась в него, впитывая пугающие картинки. Темные глаза, затуманенные мучениями и безжизненные, клешни, клыки и скелеты, выпадающие из дверных проемов. Изможденные мужские лица со стеклянными глазами находились в водовороте дыма, направленного от злых взглядов и искривленных ртов. Каждый автомобиль в поле ее зрения служил полотном для рисунков. И она знала, что это были призраки прошлого Трумэна. Она передвигалась на дрожащих ногах, скорее не от страха, а от суровой реальности, отравляющего прошлого, которое окружало их. Ужасающие, невероятно подробные художественные образы ожили на автомобильных дверях, капотах и боковых панелях. Злодеи были нарисованы с внутренней стороны стекла, царапали его когтями, пытаясь выйти. Она никогда не видела ничего подобного, не видела оживших страхов, ненависти и уязвимости, изображенных на его эскизах. Все изображения были сделаны в оттенках черного и серого, и все это было настолько реально, что она могла чувствовать их пульс и дыхание.

— Тру, — должно быть, она отпустила его, не осознавая этого. Он обнял ее за талию, затем прижал к себе, и они уже вместе продолжили путь по лабиринту жизни Трумэна.