Скорбная братия. Драма в пяти актах

Клара. Не серди меня.

Элеонский. Когда я для женского пола подарки покупал?

Клара. А для меня купишь.

Элеонский. Это и в пьяном виде не подобает, а не токмо что в трезвом.

Клара (передразнивает). Не токмо!.. Кто этак говорит? А еще сочинитель!

Элеонский. Был да сплыл… Тебя это Кленин, что ли, выучил отменно выражаться?

Клара. Кто бы ни выучил, а ты все-таки чурбан. Ну, ступай! (Толкает его.) Приезжай после обеда.

Элеонский. А до обеда-то посетителей, видно, дожидаешься, барышня?

Клара. Довольно и вечера. Целый день с тобой тоска!

Элеонский. Я на тонкой деликатности буду, коли хочешь!

Клара. Ха, ха! Тебя в трех котлах надо варить.

Элеонский. Справедливо! Так неужели же я в самом деле поеду тебе портсигар покупать?

Клара. Поезжай, голубчик, хоть раз уважь меня.

Элеонский. Да я почем знаю, какой ты портсигар хочешь? У меня вкусу от роду не бывало.

Клара. Мне все равно. Нет, погоди, – с лошадиной мордой!

Элеонский. Ладно! (Уходит.)

VII

Клара. Пускай его проездится. Кто это меня Анной Алексевной назвал? Не придумаю. (Закуривает папиросу.) Элеонский – добрый парень, только больно уж семинарист… С этими сочинителями тоска смертная: или стихи читают, или про себя все болтают, важничают, а коли в пьяном виде – куражутся… Это, бывало, мой Виктор Петрович, как меня уму-разуму наставлял!.. Экие дураки, подумаешь… (Зевает.) Ариша, а Ариша! Где ты?

VIII

Ариша. Чего вам?

Клара. Ты того барина прими…

Ариша. А этого, коли тот будет сидеть… ведь я слышала, он в магазин поехал.

Клара. Он вечером только вернется.

Ариша. Разве так. Только я вам скажу, барышня, тот-то, что приходил давеча, очень он из себя не авантажен, и должно быть в кармане плохо, потому и сюртук в пуху и брюки никакого вида не имеют…

Клара. Ты все-таки прими.

Ариша. Мне как вам угодно. Быть может, и в самделе ему до вас дело есть какое. Кофею еще не хотите?

Клара. Нет.

Слышен звонок.

Ариша. Это, наверно, он опять.

Клара. Иди.

Ариша. Не замерзнет. (Уходит.)

Клара. Элеонского очень-то общипывать не хочется… И то сказать, все спустит до копейки, не я, так другая…

IX

Кленин (останавливается на пороге. Клара сидит к нему спиной). Анна Алексевна!

Клара (быстро оборачиваясь). Кто это?

Кленин. Я.

Клара (встает). Кленин!

Кленин (подходя). Да, Кленин.

Клара. Вот новости! Откуда это Бог принес? Я думала, вы изволите в Москве благодатной пребывать!..

Кленин. Нет, я здесь!

Клара. Зачем же это пожаловали?.. Это он был утром! Стоило принимать!.. Кто вам сказал про меня, что я здесь, в Петербурге?

Кленин. Вы видите, я знаю.

Клара. Впрочем, совсем не интересно… Да! Это семинарист мой разболтал! Наверняка!

Кленин (подходит еще ближе). Вы спрашиваете?

Клара. Ваш брат сочинитель хуже бабы: ничего не держится, все выболтает. Что вы на меня так уставились? Ха, ха!.. Он, небось, думал, поражу я ее, коли явлюсь, с места не встанет!.. Все такой же сумасшедший, как и был… Присядьте. Кофейку желаете?

Кленин. Благодарю.

Клара. Да что вы, в самом деле, уставились на меня? Кинжалом пронзить хотите? А вы скажите наперед – я Аришу за городовым спосылаю!

Кленин (хватаясь за голову). Боже мой!

Клара. Ну, стихи начнет читать сейчас! Так и есть! Нет, уж лучше я. Дайте вспомнить, как бишь это, из Пушкина…{78} да:

Так вот кого любил я пламенной душой…

Как дальше-то, подскажите? Видите, я еще стихов не забыла. Присядьте же.

Кленин (опускается). Я не слушаю, что вы говорите!..

Клара. Ха, ха, ха! Да что вы трагедию-то разыгрываете!.. Ах, какой он старый стал, седых волос сколько! Просто мартышка какая-то! (Наклоняется к нему.) Не больно я твоему приходу рада, а нечего делать, вижу, что тебе опохмелиться следует.

Кленин (с ужасом). Что?!

Клара. Ты, верно, очень закурил. Погоди, я скличу Аришу. Она принесет тебе водочки.

Кленин (вскакивает). Довольно! Ни слова больше! Слушайте меня!

Клара. Долго будет?

Кленин. Я знаю, что я дурак, скотина, но вы видите, я пришел сюда, значит мне нужно было прийти.

Клара. Почем я знаю…

Кленин. Я хотел все видеть! Дойти до роковой грани!..

Клара. Вы опять стихами начали. Ничего я не понимаю, что вы толкуете.

Кленин. И зачем тебе понимать, бедная, погибшая женщина? Но неужели у тебя там, внутри, ничего не дрогнуло? Неужели нет для меня ни одного звука?!. Аннушка, ты ли это?.. (Наклоняется к ней.) Ты ли, спрашиваю!..