Скорбная братия. Драма в пяти актах

Клара (подходит ближе). Я теперь вижу, зачем ты пришел, чадушко. Тебе, видно, жутко пришлось, так ты хочешь меня к себе перетащить, да на мои денежки пьянствовать, так вот что – съешь!.. (Делает ему фигу и убегает.)

Кленин. Как!! (Кидается за ней и вдруг останавливается неподвижно.) Побит! Безумец, безумец! (Со слезами.) Вот чего дождался?! (Опускается на кресло.)

Элеонский (пристально смотрит на него). Да, это сильненько! (Подходит.) Полноте, Кленин, не унижайтесь, вы не дитя, вы видите, что с такими женщинами не рассуждают.

Кленин (повторяет). На мои денежки пьянствовать!

Элеонский. Мне вас жалко. Я виноват перед вами… Бросьте, идемте отсюда!

Кленин (вскакивает). Что-с! Жалость! Этого еще не доставало! Прочь от меня! Не хочу я вашей фарисейской жалости!.. Я стерплю ругательство от подлой твари, но я задохнусь от вашего сатанинского великодушия… Насладились позором идеалиста?! Подите, трубите по всем кружкам! Но знайте, что мы не отдадим сотой доли такого позора за ваш бесчувственный покой!..

Убегает. Элеонский смотрит ему вслед.

Акт IV

Сцена 1

ДЕЙСТВУЮЩИЕ:

Квасова.

Страндина.

Элеонский.

Действие в квартире Квасовой. Тесная комната. Прямо входная дверь. Налево лесенка в антресоли. При поднятии занавеса на сцене темно.

I

Квасова и Страндина входят.

Квасова (ощупывает свечу на столе). Экой холод… Куда это спички делись… (Зажигает.) Хоть бы снег поскорее выпал… Ты не устала, Стран-дина?

Страндина. Как не устать, целый день спины не сгибаешь…

Квасова. А я так совсем измучилась. (Присаживается.) Метранпаж на меня рассвирепел. Три раза заставлял формы перетаскивать. В форме-то больше пуда весу, да…

Страндина. Чайку попьем?

Квасова. Чайку-то?.. Надо бы… (Подходит к комоду и достает чайный ящик.) Ни чуточки нет. Только два куска сахару.

Страндина. А финансы как?

Квасова. Я на экваторе. Мы думали сегодня расчет будет, ан, выходит, подожди.

Страндина. Уж это всегда.

Квасова. У вас в переплетной лучше. Вы сами себе господа.

Страндина. Велик барыш! Десяти рублей не приходится на человека.

Квасова. Тяжкие грехи!.. Ха, ха, ха! Ничего, нынче побудем на антониевой пище, а завтра расчет; коли не заплатят, мы бунт подымем в типографии.

Страндина. Вам все-таки кормиться можно… А вот Красихина-то без работы осталась. Хорошо еще, что Элеонский деньги-то выручил. Видела ты его?..

Квасова. Нет.

Страндина. Видно, закутил. Никто его не видал. Он только зашел к Красихиной, отдал деньги, да Категорийского куда-то водил к месту определяться.

Квасова. Я ему тогда говорила, чтобы он не ходил к Карачееву. Все на меня накинулись… И он закричал… Так мне больно было!

Страндина. Есть оказия огорчаться… Этак двух дней не проживешь. Меня обругают, а я сдачи дам. Я вот как рассуждаю… Так, значит, чаю нема?

Квасова. Нема.

Страндина. Я спать залягусь. Только, пожалуйста, ты меня завтра разбуди, как пойдешь в типографию.

Квасова. Хорошо. Погоди, у меня тут в комоде осталось что-то съестное. (Идет.)

Страндина. Давай, давай!..

Квасова. Два пирожка. Бери оба, мне не хочется.

Страндина. Не хочется?.. Не великодушничай, душа моя! (Ест очень скоро.) Я хоть бы еще полдюжинки уплела…

Квасова. Ха, ха!.. Зато проснешься вовремя!

Страндина. Насчет этого неисправима: хоть сытая, хоть голодная, чуть прилегла, кончен бал! Как убитая сплю. Прощай. (Поднимается.)

Квасова. Право, съешь пирожок. Я не хочу.

Страндина (сходит). Коли ты очень упрашиваешь, давай!…

Квасова. Ха, ха! Так-то лучше.

Страндина (ест и поднимается опять). Спасибо! Червячка заморила! Ложись и ты! (Уходит.)

II