Скорми его сердце лесу

Моя кровь открыла врата, как было предсказано.

Наместник вскинул руки и закрыл глаза, с широкой усмешкой начав читать заклинание. Белоснежная волчица метнулась к нему, но Хэджайм одним быстрым движением катаны рассек ее грудь. Ямауба дико завыла, с нее схлынула шерсть, она превратилась в белого орла и снова бросилась, но Хэджайм разрубил ей крыло. Кровь, смешанная с перьями, запачкала землю. Я не знала, что делать. Как я могу помочь?

– Джуро, борись! – крикнула я. Я тоже прижалась к коре камфорного дерева. У людей сильное ки, что, если я смогу помочь ему?! Но что делать? Я глубоко задышала, представляя, как моя душа выходит из тела, как затягиваются зияющие раны на дереве. Тщетно. Во мне не было и рисинки магии. Кора трещала. Свежие лианы пытались стянуть зияющую рану камфорного дерева швами, но лопались, расходились, брызгали зеленым соком.

Наместник продолжал напевать. Все óни бросились на него, все мононоке подняли страшные мертвые лица, все атаковали, но Хэджайм держал оборону с нечеловеческой скоростью и силой, а когда его ранили, и он упал – все равно никто не мог приблизиться к нему. Вокруг наместника и его брата поднялся барьер, вспыхивающий черным при касании, словно сам Ворон закрывал его крыльями. Ничто не могло остановить его.

Все кончено, на самом деле.

Что-то зашептала ямауба. Боги, надеюсь, Амэя в безопасности! Я нашла руку Джуро, сжала ее, чувствуя, как горит моя кожа от этого прикосновения, но ладонь не отдернула. Хранитель леса подался вперед и теперь тяжело, с поскуливанием, дышал. Камфорное дерево держало его за волосы, его девять хвостов поникли, а глаза закатывались. Он сможет! Он должен его остановить! Он – Хранитель леса, ками, Хозяин!

Я подняла голову и увидела гигантский клюв, а потом ки Джуро вспыхнуло и погасло. И огонь погас. И тусклый свет дня погас, и все затихло, и все исчезло в первозданной мгле, что пахла прибоем. В этой тишине я услышала, как трещит дерево под нашими спинами. Как падает Джуро. И как что-то гигантское, невероятно большое хлопает крыльями, такой сухой хлесткий звук и ощущение сильных потоков ветра на нашем лице. Пахнуло бризом.

Бог-Ворон вырвался из своей темницы, и его голодное воющее клокотание заполнило воздух. Кто-то закричал. Захрустели кости. Раздался страшный звук, хлюпанье, вой, бульканье, клацанье, карканье, похожее на хохот, и снова все стихло. Я зажала рот, чтобы не закричать, присела, нашла Джуро. Он дышал. Слава богам.

– Где он? Я не вижу… – раздался голос одного из солдат.

– Тс-с…

– Ааааа!!!

Хрум-хрум-хрум…

«Надо бежать отсюда. Спасаться!»

Поздно.

– Извиняюсь, – прозвучал чей-то приятный низкий голос, – за эту сцену.

Хлоп – взмах сложившихся крыльев. Сотканные из чистейшего мрака, они схлынули с окружающей нас действительности, и я ахнула, потому что все полыхнуло пятнами крови. Хотелось зажмуриться, но я смотрела – смотрела на наместника, за спиной которого были эти гигантские крылья, полураскрытые, уткнувшиеся стальными длинными перьями в омытую красным землю. Наместник утер рукавом рот.

Только кровь. Ни тел, ни они, ни людей, ни ёкаев, ни мононоке. Никого. Только дым, только оседающий зловещей росой алый туман. Остался живым Хэджайм, недоверчиво оглядывающий своего брата и зажимающий рану на животе, и я. Лежал, приподнимаясь на дрожащих руках, Джуро. За нашими спинами стояло старое камфорное дерево, расколотое на две части. Щепки усыпали мне волосы.

– Брат? – выдохнул Хэджайм.

Наместник повернулся к нему и рассмеялся.

Я готова была проколоть себе иглой барабанные перепонки, лишь бы никогда больше не слышать этот смех.

– Нет, конечно, нет. Твой брат мертв. Я буду помнить его жертву.

Все кончено. Мы проиграли.

«Аппетит голодного бога невозможно утолить парой сердец. Ты была права, Соль».

– Я учуял кровь своей возлюбленной. Это твоя кровь, девочка?

Его взгляд обратился ко мне. Черные звериные глаза. Черная аура, которую я видела и чувствовала всей кожей, от которой у меня волосы дыбом вставали, и против воли хотелось согнуть спину, броситься лицом в грязь, что все больше походила на сырое мясо, и не поднимать глаза, пока он не прикажет. Какая… сила…

– Я тебе не «девочка», – прохрипела я, удивляясь наглости в своем голосе.

Наместник, вернее то, что заняло его тело, поднял взгляд. Он шагнул вперед, и в ту же секунду пространство вокруг нас вновь исказилось. Мрак, как густая черная дымка, окутал все, и я почувствовала, как реальность колеблется, словно ткацкий станок под искусной рукой.

Я ощутила дыхание на своем лице. Наместник склонился надо мной – фигура из мрака во мраке, и все, что я могла рассмотреть, – это блеск в черных бусинках его глаз.

– Госпожа Рочи… – его пальцы сжали мой подбородок, у меня захрустели кости, и я застонала. – Ты – часть меня, ты с самого начала была предназначена для этого. Ты пробудила меня. Спасибо тебе за это. Теперь стань частью моей тьмы. Будь моей. Не совершай ошибок прошлого.