Скорпика

Пока Сессадон бесновалась и кричала, Эминель приложила кончики пальцев к псаме и начала быстро изменять защиту. Раньше она внушала Сессадон мысль, что Эминель непоколебима, достойна, заслуживает доверия. Теперь она сделала небольшой трюк: колдунья вообще не будет думать об Эминель, пока Сессадон занята тем, что носится по амфитеатру, донося свои безумные желания до жителей Пяти Королевств. Девочка словно стала невидимой, обладая силой невидимости.

А если заклинание сработает?

Теперь, находясь вдали от мыслей своей наставницы, Эминель думала о том, как женщина обращалась со смертью. Спокойная смерть жреца Бога Удачи, которую она наблюдала в воспоминаниях колдуньи. Жестоко, например, когда она подожгла разум королевы Арки – убийство, которое Эминель видела сама. Жизнь можно было вырвать, разорвать, уничтожить, выкачать. Было очень много способов. Она совсем не была уверена, на что способна. Возможно, зная ее собственную природу, лучшим способом будет мягкий путь.

Эминель сложила руки перед собой, вспоминая о Сессадон и жреце, чтобы произнести краткое заклинание, затем протянула правую ладонь вперед к колдунье и послала сосредоточенную, ищущую волну, которая должна была уничтожить все живое, что найдет.

Она почувствовала, как волна попала туда, куда она целилась, прямо в грудь Сессадон, и тихо произнесла слова освобождения.

– Теперь можешь идти.

Она затаила дыхание, наблюдая за лицом колдуньи в ожидании удара, двух ударов, трех, пяти, и все еще… ничего.

Заклинание не произвело никакого видимого эффекта. Глаза Сессадон все еще сверкали жаждой и яростью, когда она повернулась к королеве Паксима, которая, казалось, пыталась ее образумить. С колдуньей, конечно, ничего не выйдет, и Эминель почувствовала, как сжалось ее сердце от осознания того, что ее неудача почти наверняка повлечет за собой еще одну смерть, которую она должна была предотвратить. По крайней мере, она пыталась.

Она выдохнула сдерживаемое дыхание, вместе с которым выплеснулось разочарование, и приготовилась к новой попытке.

Возможно, ее магия не действовала на расстоянии, как у королевы Арки. Она решила, что должна подойти ближе.

Но как только она попыталась, то увидела, что и это бесполезно. Позади нее была людская давка, куда она даже не пыталась проникнуть, но перед ней было нечто почти столь же непроницаемое: цепь королевских стражниц, сцепивших руки, чтобы отделить тех, кто находился на помосте, от остальной части амфитеатра. Думали ли они, что защищают своих подданных от колдуньи? Может быть, сама колдунья использовала их, чтобы не дать другим приблизиться? В любом случае разницы не было. Эминель неуверенно потянулась, чтобы коснуться их разума, но ничего не нашла. А может быть, их защищало сильное заклинание, или ее собственная магия была слишком слаба, чтобы что-то изменить. Эминель запаниковала. Ее спокойствие, в котором она так нуждалась, ускользало, и девочка знала, что в таком состоянии никому не поможет, да и паника вокруг заражала ее, как яд. Она была недостаточно хороша. Она была слишком молода. Слишком неопытна. Возможно, она была единственным магом, обученным и достаточно мотивированным для борьбы с колдуньей, но даже она не была достаточно могущественна, чтобы сражаться и победить.

Пока она наблюдала, колдунья подняла королеву Паксима высоко, высоко, высоко в воздух, а затем бросила ее вниз, как камень.

Не задумываясь, Эминель вскинула руки, словно стояла достаточно близко, чтобы поймать падающую королеву, и хотя она была в дюжине ярдов от нее, она почувствовала, как королева приземлилась на ее руки, даже когда тело женщины свободно упало на помост. Живая. Эминель тоже это почувствовала. Удар не убил королеву Паксима, хотя должен был, но магия Эминель смягчила ее падение.

Когда она пыталась использовать магию, у нее ничего не выходило. Когда она не старалась, то добивалась успеха. Она тренировалась годами, но все еще была некомпетентна; а что, если единственный способ надежно творить магию – это работать под руководством убийцы и сумасшедшей? Неужели ее уверенность в собственной судьбе, которую она ощущала всего несколько минут назад, все-таки была совершенно ошибочной?

С чувством яростной беспомощности, напомнившим ей о смерти матери, о том, как Ищейка похитила ее, о тех последних минутах в сознании умирающей королевы Арки, когда она обнаружила самую страшную ложь Сессадон, Эминель подумала: «Я задушу ее своими собственными руками».

Но она никак не могла добраться до помоста. Даже если бы она смогла овладеть умами на своем пути, что казалось ей непосильным, заклинание, которое она использовала, чтобы не дать Сессадон вспомнить о ней, не смогло бы действовать, если бы они столкнулись лицом к лицу. Даже когда она пыталась придумать другой вариант, она видела, как Сессадон перерезает горло служанке паксимской королевы – еще одна бессмысленная смерть, еще одна неудача – и красная кровь хлещет на белые волосы.