Скорпика

Женщина в плаще с высоким воротником сразу узнала в незнакомке настоящую воительницу, даже с маскировкой, а здесь их было две. Она знала, как держатся воительницы, как они передвигаются по миру. Головы подняты прямо, словно на ниточке. Готовые к прыжку колени. И самое главное – клинки, пристегнутые к левому бедру, под идеальным углом – чтобы быстро выхватить правой рукой. В данном случае это были широкие плоские кинжалы, скрытые в основном складками длинных распахнутых туник, которые были дополнены темными накидками с откинутыми капюшонами. Накидки выглядели по-аркански, но женщины были не арканками. То, что они притворялись ими, заставило ее голову загудеть, словно колокол.

Многое в Бастионе не изменилось и никогда не изменится. Он просто всегда существовал. Не было никаких историй о его создании, ничего, что объясняло бы его массивность и сложность; он был слишком велик, чтобы существовать, и все же он был здесь. Лиги за лигами темно-серого камня, образующего непроницаемую границу между Скорпикой и Паксимом, идущую от Божьих Костей до берегов Соленой Пасти. Снаружи были толстые, изгибающиеся стены, башни, ворота, дороги – все из того же камня, цвета грозовых туч, но гораздо более прочного. Внутри – караульные помещения и классы, питомники и дворцовые покои, общежития и залы собраний, несметное количество уровней, уходящих глубоко под землю. Внутри была жизнь, бурлящая жизнь, но не было зелени.

Именно эта насыщенная жизнь изменилась. Когда женщина в плаще с высоким воротником шла по каменным дорожкам главного рынка Бастиона, она ясно видела разницу с тем, что было несколько лет назад. Меньше столов и прилавков, меньше товаров, меньше людей. Люди тоже изменились. Она видела мужчин – от седовласых до слишком молодых, чтобы отрастить усы, – а немногочисленные женщины, занимавшиеся торговлей на рынке, были уже далеко за пределами детородного возраста. Незнакомка заметила это непринужденно, словно не понимая, почему все так, когда обратилась к женщине с блестящими глазами, сидевшей за тележкой с фруктами. Когда она заплатила женщине за полдюжины плодов инжира, все ее подозрения подтвердились.

Сначала Бастион спрятал своих девочек, что было проще простого, поскольку все их дети уже воспитывались в питомниках до восьми лет. Но по мере того, как длилось Бездевичье, шептала женщина, правящий совет упрятал за закрытыми дверями и большую часть своих взрослых женщин, выменивая их, как монету. Нетрудно было догадаться, почему. Когда закончится Бездевичье, если закончится, эти женщины должны были родить следующее поколение, как мальчиков, так и девочек, чтобы дать жизнь всем последующим поколениям.

Поэтому эти воительницы, замаскированные под магов, выделялись еще больше. Они были неподходящего возраста. В то время, как эти физиономии должны были быть тронуты солнцем, испещрены морщинами опыта и знаний, их лица были гладкими. Когда эти женщины остановились у телеги, она стояла в нескольких телегах от них. Они быстро прошли мимо продавцов мяты и укропа, клементинов и лимонов, зеленого оливкового масла, нигде не задерживаясь надолго. Они ничего не купили. Пока она смотрела на них, они перекинулись парой слов и направились к главным воротам, в сторону Паксима.

Поэтому женщина в плаще с высоким воротником, не поворачивая головы, смотрела, как они уходят, аккуратно положила недозрелый абрикос, который притворилась, что рассматривает, обратно в кучу и пошла следом.

Она приехала в Бастион только на один день, влекомая сентиментальным порывом, которому, как она говорила себе, не должна была потакать, и ей все равно придется выйти через ворота в Паксим до наступления ночи. Она решила пойти туда же, куда и эти самозванки. Они шли быстрым шагом, но она без труда поспевала за ними, даже слегка прихрамывая. Она ничего не забыла, чтобы следовать за ними. Все, что у нее было ценного, она надела на себя.

Пока самозванки прокладывали себе путь через Паксим, через каждые несколько лиг она размышляла. Возможно, они ничего особенного не замышляли. Возможно, когда они остановятся в таверне, чтобы поесть, или на постоялом дворе, чтобы переночевать, она повернется и позволит им продолжить путь без слежки. Но они не остановились ни в таверне, ни на постоялом дворе, нигде, пока не наступила глубокая темнота.