Скорпика

Когда она склонилась над неподвижным синим телом Джехенит, Эминель сразу подумала о причине смерти. Шепотом переговаривающиеся между собой разбойники подтвердили, что даже после рассуждений, обсуждений возможных вариантов, догадок и выводов все они пришли к тому же выводу, что и она.

Это была магия.

Эминель пыталась выбросить из головы мысли о своей умершей матери. Она снова устремила взгляд на звезды. Высоко над головой висела Чаша. Слева пятился Скорпион, справа дремал Сновидец. Так далеко, так высоко. Она попыталась представить себя преодолевающей бесконечные мили между ними, бесформенно дрейфующей в прохладном, разреженном воздухе над головой. Она изо всех сил старалась полностью забыться. Спустя долгое время, когда ее зрение затуманилось от усталости и размыло звезды над головой, она закрыла глаза.

Еще до того, как Эминель погрузилась в уединенную темноту сна, к ней пришло видение, яркое и обжигающее, как дневной свет, с голубым оттенком по краям.

Счастливые разбойники, сидящие у костра без нее. Фасик, обнимающая Тень, смеющиеся близнецы, бросающие кости, Гермей, качающий головой в притворной насмешке над игрой со снисходительной улыбкой на лице.

Без Джехенит, без Эминель они были беззаботны. «Намного меньше поводов для беспокойства», – сказала великанша в видении, и Эминель без сомнения поняла, что она имела в виду.

Затем они подняли головы и один за другим посмотрели на нее. Сначала настороженно Гермей, затем один близнец, потом другой – их глаза были полны сомнения. Тень лишь на мгновение взглянула в ее сторону, а затем отвернулась, словно не желая видеть, что будет дальше. Эминель почувствовала, что с ужасом ожидает взгляда великанши. Когда Фасик подняла голову, ее лицо было темным от ярости, а тело уже двигалось к Эминель, одна огромная рука выхватила меч из ножен со скребущим звуком, который, казалось, отдавался эхом в вечности.

Когда Эминель открыла глаза, ее все еще окружала темная ночь. Она задыхалась в ночном воздухе. Только темнота заставляла ее сомневаться в том, что она только что видела. Этого не могло быть. Этого не было, сказала она себе. И все же слишком реально, чтобы быть сном.

При всей своей невозможности для Эминель в этот момент видение имело смысл. Конечно, разбойникам она была не нужна, больше не нужна. Она стала обузой. Если девочка отправится в путь раньше, чем они попросят, то избавит всех от лишних хлопот.

Расположение звезд в Арке немного отличалось от Паксима, она знала, но уже не помнила, как выглядело небо дома. Могла ли она вообще считать его домом? Может ли она, должна ли она вернуться в Арку после стольких лет? Эминель не была уверена, но знала, что должна уехать. И определит направление, как только отправится в путь.

Один из близнецов вынес из повозки ее рюкзак и сумку матери, так что Эминель не пришлось заходить внутрь, чтобы взять их. Теперь она убедилась, что разбойники спят – никто не шевелится, никто не наблюдает, – и опустошила обе сумки, чтобы переложить свои вещи и взять только самое необходимое. Она оставила всю одежду матери, которая была ей слишком велика, кроме толстого зимнего плаща.

Когда она его наденет, он, скорее всего, поволочится по земле, но с изменением погоды он ей понадобится.

Стараясь вести себя тихо, Эминель просунула пальцы под каждую подкладку и в каждый карман маминой сумки, даже разорвала швы, которые казались ей не к месту, и нашла изрядную горсть медяков, которые спрятала мама. Она взяла их, а также небольшой кинжал и серебряный браслет, который при необходимости можно было бы продать, и спрятала все в глубине своего рюкзака. Ворона, которого когда-то вырезал для нее один из мужей ее матери, она сжала в кулаке. Вместо того, чтобы взять его с собой, она изо всех сил швырнула его в лес. Затем встала, оставив разобранную сумку матери там, где она упала, и отправилась прочь.

Эминель не пыталась замести за собой следы. Когда разбойники проснутся, они все поймут. Ее не будет, и они, облегченно вздохнув, отправятся дальше своей веселой дорогой. Единственный момент, когда она колебалась, был связан с выбором направления. Эминель выбрала дорогу, не ту, по которой они пришли, и направилась в темноту, куда бы эта дорога ни вела.

К тому времени, когда взошло солнце, Эминель уже очень устала, и ей становилось все хуже. Она, измученная, прилегла в тени, чтобы отдохнуть, но как только погрузилась в дремоту, пришел сон. Этот сон был намного хуже предыдущего, и к тому же это был не сон. Эминель слышала разговор матери и Фасик, много лет назад, когда они думали, что она не слышит. Слова, которые Эминель услышала, закрыв глаза, были словами, которые она облачной темной ночью слышала от самой великанши: «Они обманули меня кое в чем. Я повесила одного на высокое дерево, а второго подвесила к первому».