Скованная временем

Однако я начала с Бостона, поскольку эти два перемещения были из последних, совершенных ими в паре. Было указано семнадцать стабильных пунктов назначения в районе Бостона, но Кэтрин сказала, что во время своих поездок они с Солом пользовались только одним из них, что находился в нескольких кварталах от Фаней-Холла. Эта точка, как и многие другие, была узким переулком. Я вывела стабильную точку и установила свое время прибытия за одну минуту до запланированного прибытия Кэтрин: 04181873_06:47–18 апреля 1873 года, в 6:47 утра.

Спустя несколько минут я увидела огромную крысу, которая сильно напугала меня, и я почти потеряла фокус. Однако через несколько секунд появился человек, так близко, что я могла сосчитать отдельные нити в плетении его черного плаща. Когда он отошел и его лицо частично появилось в поле зрения, стало ясно, что это Сол Рэнд: рост выше среднего, темно-каштановые волосы, бледная кожа и тот же напряженный взгляд, что я видела на двух изображениях в дневниках Кэтрин. У него была коротко подстриженная борода, усов не было, и первым моим впечатлением было: мой дед немного ниже ростом, красивее, но не приятнее Авраама Линкольна. Хотя это впечатление отчасти объяснялось тем, что на голове у него был цилиндр. Кэтрин с ним не было.

Сол неожиданно повернулся в мою сторону, и я резко втянула воздух, когда его глаза, прищуренные и пронзительные, уставились почти прямо на меня, как будто он знал, что я наблюдаю за ним. Я наконец выдохнула, когда поняла, что он просто осматривает переулок, чтобы убедиться, что он прибыл незамеченным.

Я проверила предпоследнее перемещение и ничего не обнаружила. Его либо перенесли, либо Сол пропустил его, потому что, несмотря на то что я ждала несколько минут, никто не появился, даже та крыса.

Поскольку Кэтрин не появилась ни на одном из бостонских перемещений, я вычеркнула этот город из списка и сосредоточилась на Чикаго. На территории ярмарочного комплекса были указаны четыре стабильные точки, и та, что использовалась чаще, была обозначена как «Лесной остров» – уединенное тенистое местечко с цветочными лозами и пышной листвой. Примерно в двадцати метрах от меня виднелась какая-то хижина, по периметру которой были разбросаны большие рога, а вдоль дорожки – несколько парковых скамеек. В первую дату, указанную мной, никто не появился, хотя сквозь листву, окружавшую мой наблюдательный пункт, я заметила несколько человек, прогуливающихся по тротуару в утреннем свете.

Тем не менее следующая моя попытка увенчалась успехом. Примерно через пятнадцать секунд наблюдения две фигуры внезапно преградили мне обзор. Когда они отошли от конюшни, я поняла, что одна из них – Кэтрин. Я сразу же ощутила два сильных, противоречивых чувства: облегчение оттого, что мы нашли правильное время, и тревогу оттого, что скоро мне придется одеться во что-то вроде этого вычурного старинного костюма, который был на ней.

Тот высокий мужчина из перемещения 1873 года стоял рядом с ней. Его бороду сменили закрученные усы. Он снова быстро осмотрел окрестности, как делал это в Бостоне, а затем схватил Кэтрин за локоть, чтобы помочь ей подняться по небольшому склону к дорожке. Она приподняла подол своего серого платья, которое было отделано темно-пурпурной каймой, на голове у нее красовалась маленькая шляпка с большим нелепым лавандовым пером. Когда они проходили мимо деревянной хижины, из нее вышел темноволосый мальчик лет восьми-девяти с метлой в руке и принялся сметать листья, скопившиеся на дорожке.

Я быстро перевела взгляд, чтобы отключить дневник. Резкая смена визуального ряда от осеннего утра в парке к нашей библиотеке, где Коннор склонился над компьютером, а Кэтрин ставила книги на полку, немного дезориентировала меня.

Я взяла список и положила его на стол перед Коннором, постукивая ногтем по намеченной дате.

– Найди ее. Чикаго. Перемещение от 3 апреля 2305 года в 28 октября 1893 года. Похоже, это было единственное перемещение в ту дату.

Коннор сначала кивнул, а потом покачал головой, указывая на запись вверху страницы одним из кренделей, что он пожевывал.

– Да, единственное перемещение конкретно в 28-е… но, смотри, вот двухдневная одиночная поездка, 27–29 октября, от февраля 2305 года.

– Отлично, – ответила я, закатывая глаза и опускаясь в кресло Кэтрин. – Значит, по ярмарке будут бродить две Кэтрин, сбивая меня с толку.

– Не понимаю, на что ты жалуешься, – сказал он, откусывая еще один кусок кренделя. – По крайней мере, ты хоть ненадолго выйдешь из дома.

Кэтрин взяла список у Коннора и сказала:

– Я помню эти поездки. Много всего произошло. Ярмарка закрывалась уже в конце октября, и она была ужасно переполнена посетителями, которые тянули до последнего, но не хотели пропустить ее. В последний день был запланирован грандиозный праздник с фейерверками и речами, но из-за убийства все было отменено.

– Убийства? – спросила я. – Ах да… ты упомянула что-то о череде убийств на ярмарке…

– Нет-нет. Это было другое. Убийство политического деятеля.

– МакКинли?

Она покачала головой, ответив: