Скованный

— Знаешь, что тебе скажу, Томми, семья — это как такие качели, где двое сидят и отталкиваться ногами от земли. И если вас двое, то вы еще можете нормально поиграть и от души покачаться, но когда появляется кто-то третий или даже четвертый, качели начинает перевешивать в какую-то конкретную сторону. Понимаешь о чем я? И вот вы оба добавили груза на них. На ваш любовный аттракцион Клаусов. Вы забыли друг о друге и начали качаться порознь. С той, кого трахнул ты, и тем, кто трахнул ее. Это уже не качели, а гребанная карусель…

— Да ладно, Итон. Я все это понимаю. Я к тебе пришел не нотации послушать и не учиться жизни. Я вздремну?

— Падай.

Тишина поглощает дешевый хмель под пропахшим кислятиной одеялом. Таким колючим, что кажется вот-вот его волокна пробьют сердце. Они закутают ноги, руки и вот ты уже не можешь встать. Свяжут тебя бандажом, как в жестком БДСМ-порно, засунут кляп в рот, как это часто делает мистер Уолкер, и будут трахать в задницу.

Сквозь снотворный пласт воздуха, измученный долгим днем, Томас спрашивает Итона:

— Слушай, а откуда у тебя столько книг?

— Я раньше много читал. Типа умным был. Хотел открыть бизнес как-то и даже попробовал, но прогорел. От меня тогда жена ушла. Сказала, что я банкрот. Я не смог ей объяснить разницу между банкротом и нищим. А когда выплатил долги, она была уже далеко, безумно далеко, Томас. А без нее, знаешь ли, и смысла нет чем-то заниматься…

Итон. Неумолимой Итон Спаркс. Томас и подумать не мог, что у такого беззаботного юнца бывали такие проблемы. Он, вероятно, устал, и сожалеет о прошлом. А может он ни о чем не сожалеет.

— Не знал, что у тебя была жена.

— Ага. И сын. Не видел их лет десять, но такое ощущение что видел вчера, а иногда кажется, что несколько сотен лет прошло. Время относительно, но никогда я не думал, что в этом плане. Паршиво, если честно — осознавать себя никому не нужны. Мне бы только дали шанс и поверили… Видимо, я все уже просрал.

Вместо ответа он услышал храп. Храп совершенно уставшего человека, потому что Томас гудел, как трактор. Итон усмехнулся. Он бросает взгляд на фотографию и сердце его опять начинает плакать. А затем он уснул. Крепко и беззаботно. И видел он тот же сон. Сон, который видит вот уже лет, наверное, десять, но вместо метрономов вокруг его неспокойной головы летают лица. Да, это та блондиночка. Блондиночка и ребенок. Ровнозубые. Вот только обычно их двое, а сегодня добавилось третье лицо. Безумно знакомое, похожее на его мать. Может быть, она тоже покинула его?

5

Диана Клаус. Бывшая и будущая Кларк. Никем неоплаченная куртизанка, имеющая перспективу роста с приставкой «люкс». Сыночки богатых дядь многое бы отдали за ночь с превосходной милфой. В постели она богиня, госпожа «Твой член не забудет меня». Она умеет работать всеми частями тела также ловко, как, например, работает правой рукой, но заслугой тому не столько Томас, сколько Дэнни. Ковбой Дэнни. Счастливчик Дэнни.

Эта ночь обещала Диане быть долгой.

Поэтому он приехал. Приехал и выслушал. И вся комичность ситуации показалось ему не только смешной, но ужасно какой смешной, ведь это была его сперма. Стекающая прямо на руки Томаса. Подумать только, он чуть не принялся ее слизывать!

Диане нужна поддержка. Несомненно. И нет ничего лучше товарища при деньгах, способного вставить так, что выключается не только объектив, но и сознание. Нет ничего лучше для одинокой женщины, чем мужчина с твердыми плечами, широкой спиной и огромным членом.

Он знала это. Знала и делала это снова. Снова и снова.

Причина их расставания стала причиной не унывать, жить дальше, трахаться и наслаждаться дальше.

— Все это так странно звучит, — говорит Дэнни. — Извини, но меня пробивает на смех.

— Хватит! Как ты мог кончить в меня?!

— Я всегда кончаю в тебя, ты не знала?

— Знала, но как…

— Эй, да расслабься ты. Тебе давно нужно было кинуть этого никчемного тупорылого. За его спиной ничего нет, совсем ничего. Он только и может что болтать без толку, да кормить своими загадочными обещаниями. Я тебе так скажу, Диана, если в человеке есть амбиции, они будут проглядываться. В движениях, глазах, поведении. Да в чем угодно, но только не в языке. Если речь конечно не про кунилингус.

— Я понимаю, но как-то все это глупо. Не могу же я вычеркнуть последние двадцать лет из своей жизни…

— Можешь, — заявляет Дэнни.

— Но я не смогу забыть, это невозможно. Столько всего позади, столько всего…

— Тебе нужно было сделать эту черту, когда ты потеряла пять лет своей жизни, а то и три. Разве у вас много чего хорошего в жизни. Да, он был крутым. Я был лохом. Но спустя пять лет, Диана! Спустя пять лет все изменилось! Ты же не глупая девочка, свобода — это лучшее, что может быть. Никаких ограничений, бесконечный выбор и абсолютная независимость.

— Я не могу… У меня не получится…

— Но ты ведь знала, на что идешь, не так ли?

— Знала.

— Тогда расслабься, а если не выйдет я могу с этим тебе помочь. Нужно?

Диана кивает.