Скованный Прометей

— Да. Дальше вы знаете, — Диего впервые назвал герцога на "вы", — я же говорил, немногое смогу рассказать.

Он опустил глаза. Каэтани некоторое время молчал, потом спросил:

— Когда ты свёл знакомство с сеньором Бои, Барбаросса представился посланником проведитора. Он вёл двойную игру? Кто же его настоящий хозяин? Мехмед-паша? А может… сам дьявол?

— Как бы ты хотел умереть, Сейфулла?

Диего усмехнулся.

— Думаю, смерть в глубокой старости мне не грозит.

— Рассчитываешь погибнуть от меча? А ведь меч может быть и палаческим.

— Хотите напугать, Гассан-эфенди? Я сделал всё, что мог.

— Не всё. Воин ислама на полпути не останавливается, а ты позорно бежал. Чего ещё ждать от потомка трусов, что предали истинную веру, желая сберечь свои шкуры.

Диего сжал зубы.

— А вы не предавали веры своих отцов, ради спасения жизни?

— Не сравнивай несравнимое, грешник. Я узрел свет истинной веры и уже много лет не жалею своей жизни, сражаясь за неё. Я попаду в рай. А ты, презренный, прячешься под крестом и вздрагиваешь всякий раз, когда тебя называют по имени. По истинному имени, — Гассан презрительно сплюнул, — ты никогда не совершал намаз и не соблюдал поста в Рамадан. Ты будешь вечно гореть в аду, терпя невыносимые муки.

Диего побагровел, но ничего не ответил.

— Так как бы ты хотел умереть, Сейфулла?

Диего молчал, исподлобья рассматривая Гассана.

— Что я должен сделать? Повторить попытку убийства Барбариго?

Гассан покачал головой.

— В одну реку дважды не войдёшь. Но, я думаю, ещё не всё потеряно. Я не стану тебя обманывать. План очень опасен. Для тебя. Сказать по правде, лазейка для спасения при любом исходе предприятия меньше игольного ушка. А если тебе суждено умереть, ты должен это сделать, как испанец и добрый католик, прославляя Христа, дабы никто не заподозрил до поры руку османов в этом деле. Но я обещаю тебе, все грехи будут забыты и врата рая распахнутся перед тобой. В случае же нашего успеха все правоверные узнают, что волю Всевышнего исполнил человек по имени Сейфулла, Меч Бога.

Рыжебородый смотрел прямо в глаза. Он скверный боец, ничего не стоит его прикончить даже голыми руками. Вот прямо сейчас. Это же так просто…

Пронзительный взгляд сковывал по рукам и ногам.

— Я всё исполню, эфенди…

Вибора медленно поднял голову.

— Возможно.

У Каэтани холодок пробежал по спине.

— Эта дама… Баронесса, там, в Кротоне. Как он держал себя с ней?

— Почтительно, — медленно ответил Диего, — обычно он на людей смотрит свысока, знает себе цену, а с ней… будто слуга.

Каэтани долго молчал, потом хлопнул мориска по плечу.

— Ты свободен. Хотя правда в том, что все мы несвободны. Все мы здесь пленники.

— Первая обязанность пленника — бежать, — буркнул Диего.

— Вот с этим могут быть трудности, — Каэтани помог мориску встать, — пойдём.

Они поднялись на палубу, залитую полуденным солнцем. Диего болезненно сощурился, прикрыл глаза руками.

— Накормите его и пусть пока отдыхает, — распорядился Каэтани, — я освободил его.

— Вы уверены, дон Онорато? — недоверчиво спросил Мартин де Чир, стоявший у румпеля.

— Вполне, — ответил герцог и прошёл по куршее к рамбату, на котором стоял Демарат.

На левом траверзе галеры из сизой дымки вырастала бурая вершина.