Сковородка судного дня

Меня обозвали плохими словами. Мармадюк – преступник и должен быть наказан. За что? Ну… это ведь наверняка он моих настоящих родителей жизни лишил, для надежности. Что значит, «сомневаюсь»? Вышний суд со всем разберется. Вельможных фат именно для ареста преступника сюда сейчас прислали. Зачем они тогда вместо ареста над невинными девами куражатся? Так я все не так поняла! Они нас с Ясной защищают от этих мерзавцев!

Я изобразила лицом тупую неколебимость. Нет, нет. Нет!

– Идиотская история, согласен, – болтал Болтун. – Скорее всего, канцелярия Мармадюку в вину эти похищенные цветы ставит. Болван! Он же ими даже не воспользовался! Но скажут, что он специально тебя росой накачал, чтоб после побега силы себе вернуть. Уж эти леди черно-белые постараются. Лимб? Скажут, случайность… Брок? Его-то на суд даже не позовут. Плохо дело, Моравянка. То есть тебя мы попробуем отыграть, но…

Фаты развернули свои троны спинками к публике, зашушукались. Болтун, разумеется, подслушивал, а я гладила черные волосы мага Мармадюка, он поймал мою руку и поцеловал ладонь.

– Как ты мог? – шепнула я. – Они же страшные уродины.

– Между прочим, – артефакт завибрировал, – пока вы тут предаетесь невинным тактильным утехам, крыска временем распоряжается с пользой.

Бросив ревнивый взгляд в сторону другой парочки, я узрела странное сплетение тел и трепет фахановых крыльев.

– Это не то, о чем ты, Моравянка, подумала. Панна Ясна пытается путы на господине перегрызть.

На мгновение из кожистых складок показалось личико девушки, по ее подбородку текла кровь. Молодец какая! Я-то своего освободить даже не попыталась. Может, палец себе прокусить? Пусть попьет, силой напитается?

– Мармадюк хочет, чтоб ты сейчас как можно дальше отсюда оказалась, – сказал браслет. – Он за все свои прегрешения и перед судом, и перед обиженными им фатами ответит. Только бы ты, Моравянка, в безопасности оказалась. Ой, ой-ой-ой! Аделька, феи сейчас маневры крыски заметят!

Цветочные троны как раз медленно разворачивались.

– А ведь я вас признала, – сказала я радостно фате Асмодии, – вы же пани Новак, плетельщица наша, пастуха пана Ежи соседка.

Мармадюк от этих слов вскочил на ноги, но на него я не смотрела, и поинтереснее зрелища бывают. Например, когда прекрасное, гладкое, как полированный оникс, тело корежится, сбрасывая наколдованный морок, и в лепестках цветочного трона оказывается голая отвратительная старуха с клочковатыми седыми волосами, отвислыми грудями и торчащими, будто обглоданными, мослами бедер. Уродина!

– А это, – продолжала я скалиться, – стало быть, обещанная сестрица из Замбурга?

Флоризея визжала, бестолково махала руками в попытках удержать волшбу. Они действительно оказались близнецами, ужасные сестры, являвшиеся мне в кошмарах. Да, прекрасные панны-феи часто выглядят именно так, мне мутти рассказывала. Морок, личина, которую кто угодно снять может, стоит только правду рассмотреть.

– А я, – мой голос приобрел плаксивые нотки, – жалела еще вас, кружева ваши отвратительные покупала, горожанам не верила, думала, наговаривают на бедняжку.

Страдания мои никто не разделял, не до них было. Фаты так энергично дергались на своих тронах-плотиках, что те наконец перевернулись и старушки теперь захлебывались в мутной водице волшебного пруда.

– Какой кошмар. – Мармадюк поднял меня за плечи, поцеловал в краешек губ. – Ступай, милая, обязанности свои перед Лимбургом исполни. Танцуй в медовом хороводе, прими королевский венец… Караколь!

Ясна стояла поодаль, тяжело дыша, фахан отбрасывал от себя невидимые нити:

– Ты все еще в сетях!

– Потерплю, – маг криво улыбнулся, явно преодолевая боль. – Убери девушек.

– Нет! – воскликнула я.

– Нет! – орала, пытаясь вывернуться из цепкой фахановой хватки.

В ушах свистел ветер, перед глазами мельтешили прекрасные виды зеленеющих в рассветных лучах предгорий.

– Не противься, Аделька, – увещевал Болтун. – Маги без нас со всем разберутся. А здорово ты феек отвлекла, эпично даже, обязательно история об этом в легенду превратится. Пани Новак, плетельщица! Мармадюк небось там сейчас все из желудка наружу извергает… Нет, не дергайся! С ним все в порядке! Лучше в сон тебя погружу ненадолго, в сладкий чудесный сон…

Я раздернула занавески, улыбнулась яркому лику пана Солнца. Мы в карете. Ясна дремлет на противоположном сиденье. Личико бледное, уставшее, кровь на нижней губе подсохла, лессер пульсирует у горла жирной змеей. Ничего, тютя, мы тебя скоро в порядок приведем, будешь опять здоровенькой крыской.

А я есть хочу, сосисок с тушеной капустой, маринованной в уксусе репы, пива и яблочный штрудель на десерт. В животе заурчало. Дюжину сосисок и две пинты пива.

– Почему ты не заснула? – обвиняюще вопросил Болтун.

– Ты плохой артефакт подчинения? – предположила я. – Или цветочную деву Берегиню сложнее заколдовать? Вдруг у меня… рецепторы по-другому, чем у прочих, устроены?

Браслет нагрелся, остыл, завибрировал, уверенно сообщил:

– Обычная ты, Моравянка, влюбленная девица. А я, напротив, велик и неординарен.