Сковородка судного дня

Вот зря добавляла, теперь Ясну мне от себя было никак не отцепить. Потому что в ардерской тюте ревность неожиданно взыграла.

– Твой Мармадюк с двумя фатами не управится? – пискнула девушка и обхватила меня еще и ногами для надежности, повиснув, как тощий медведь на осине.

– Моего Мармадюка на всех хватит, – от тяжести я пошатывалась, – о мужской силе этого лорда в вышних сферах легенды слагают.

– Ну да, – подтвердил артефакт, хотя крыска его слышать не могла. – Уверен, сплетни о том, как лорд-попугай обеих хранительниц волшебного сада соблазнил, чтоб без помех эдельвейс темнейшей Нобу и лотос светлейшей Алистер умыкнуть, далеко за пределы Авалона разнеслись.

– Что за ерунда? – фыркнула я. – Откуда знаешь?

– Когда лорд Мармадюк мне бессловесные команды отдает, кое-какие его другие мысли раскрываются. Все он, хитрец, вспомнил, почти все. О скуке своей бесконечной, о том, как обеих цветочниц соблазнил – заметь, одновременно; и про то, как попросил своего закадычного дружка большую часть своих сил на что-то переплавить. Зачем? Чтоб после в Лимбе искупаться. Волшебные воды реки лишают памяти. На великого чародея это бы не подействовало, а Мармадюк хотел жизнь с чистого листа начать. Брок, ты не знаешь, цверг это один, мастер по артефактам, в просьбе не отказал.

Разноцветный вихрь, исполнив свою задачу, растворился. В зале осталось человек десять от силы, то есть двое людей, мы с Ясной, которую я с облегчением поставила на пол, черно-белые сестры-фаты, лорд Мармадюк, его высочество Караколь и… Я осмотрелась. Все, шестеро.

Мармадюк спрыгнул со столешницы и направился в нашу с секретаршей сторону, Караколь взмахнул крыльями в попытке его опередить. Попытка увенчалась успехом. Может, оттого, что маг не особо торопился.

– Драгоценная Адель. – Фахан обнял меня, но под прикрытием нетопырьего крыла ткнул пальцем яснину приблуду, та задергалась, лопнула, потекла по воротнику платья. Грязь коричневый наряд испортить не могла, его изначально ничто не могло испортить. В алых глазах фахана читалась тревога. Лессера развоплотить не удалось, он успел проникнуть под кожу, на шейке Ясны виднелась похожая на родимое пятно клякса.

– Пусть пока так, – шепнула я, – приблуда ослабла, потом мы ее добьем.

– Господин, – Ясна шмыгнула носом, – вы тоже в опасности.

– Милая моя девочка, моя дорогая…

Говорил Караколь не мне, зато облапывал как раз меня. Ну правильно, ему хочется свою девочку из-под фейской ревности отвести, а я чего, отрезанный ломоть. Так как я, в отличие от ардерской крыски, целая Берегиня, и потому панна крепкая, демонстрацию чувств, сколько нужно было для достоверности, я вытерпела, дождалась приближения Мармадюка и только тогда вырвалась из объятий, бросилась на шею магу:

– Любимый, драгоценный, судьба моя.

Твердые губы на быстрые мои поцелуи не раскрылись, чародей меня отстранил:

– Нет, Моравянка, может быть, когда-то я был твоей судьбой, когда ты была совсем другой и я другим. Теперь, прости, тарифская трактирщица для великого Мармадюка – не пара.

– Милый, – протянула капризно Флоризея, – мне становится скучно. Вели пейзанке отворить свою кровь и угости нас этим прекрасным лакомством. Сок волшебных цветов бродил в ней столько лет, что приобрел невероятный вкус и консистенцию.

– Двадцать три года, – сообщила Асмодия, вызвав понимающее хихиканье близняшки.

Кого-то они мне обе напоминали, особенно черная. Вот точно же раньше видела.

– Значит, вы те самые панны-феи, которые меня из озера покойной Мораве вынесли? – спросила я.

– Она смеет к нам напрямую обращаться! – картинно возмутилась блондинка. – Пейзанка, ничтожество! Я сама тебя вскрою!

– Попробуйте, – предложила я, протягивая руку. – Уверена, что вам этого не удастся.

И захихикала от щекотки: длинные, прозрачные, как хрустальные загнутые кинжалы, когти волшебной девы бессильно елозили по моему запястью.

– Прикажи ей, Мармадюк.

– Это мое, Флоризея, – сказал холодно чародей. – И делиться этим ни с кем я не намерен. Сейчас мы отправим трактирщицу домой…

– С панной Ясной, – перебил Караколь. – Девушки должны принимать участие в празднике Медоточия, вышняя канцелярия ждет от нас уничтожения врат бездны. Ваши давние игры с лордом Мармадюком ни меня, ни этих девушек, ни города, который мне поручено оберегать, не касаются.

– Вышняя канцелярия… – Флоризея хлопнула в ладоши, и вокруг нас закружился колдовской вихрь. – Город! Девушки! Ты сам-то себя слышишь, фахан? Раньше ты мог жрать таких мягоньких самочек на десерт, дарить страсть женщинам, тебя достойным, и не думать о крючкотворах-законниках!

Мельтешение перед глазами ограничивало обзор, но вихрь явно меня куда-то переносил, а кто-то держал за руку.