Сковородка судного дня

Прозрачные серебряные очи феи смотрели на меня не мигая, зубки в полуоткрытом улыбкой рту хищно блестели:

– Лорд Мармадюк желает меня провести?

– Конечно желает, – хмыкнул Болтун. – Это ведь он велел крыске ревнивую сластолюбицу отвлечь, чтоб Моравянку успеть из дома увести. Кстати, Аделька, ты ясниного лессера вполне сковородой могла бы упокоить. На то и расчет.

– Провести, кудесница? Я не посмею. – Голос чародея уже приобрел привычный тембр, видимо, я обжилась в этом времени. – Ты победила, Флоризея, я полностью в твоей власти. В твоей и власти темнейшей Асмодии. Кстати, я так и не понял, под какой личиной скрывает свою красоту твоя сестра… Впрочем, я обожаю сюрпризы. Девиц долой, чтоб не мешали, и…

Флоризея рассмеялась, как будто рассыпались по серебру мириады стеклянных осколков. От этого звука мне стало страшно. Настолько, что я ухватила под руку панну Ясну. Ее приблуда активности не проявляла, обвивала маслянистым щупальцем тонкую девичью шейку и сыто таращилась белесыми глазами. Здоровье жрет, это на болезнь проклятие. Ну ничего, мне бы только до сковородки добраться. А я-то, дура тарифская, еще удивлялась, что в доме, полном чародеев, приблуды расшалились. А у нас, оказывается, их призывать светлые феи не брезгуют. Светлые? Да полноте, эта Флоризея вообще на белую не похожа, только мастью.

– Да одинаковые они, – фыркнул браслет, – что светлые, что темные, не особо умные, зато хитрые, потому как живут бесконечно, до развлечений жадные… Да, ты опять вслух думаешь.

Флоризея еще некоторое время продолжала смеяться. Вот ведь позерша!

– А музыки нет, – сообщила я очевидный факт. – Подо что гости танцуют?

– Никому не пожелаю узнать, – ответил Болтун. – Наша ревнивица всех под свою дудочку плясать заставила. Дудка фигуральная. Помолчи, я хочу послушать, как Мармадюк пытается эту… трам-тарарам… умаслить.

Ясна у моего плеча всхлипнула:

– Не отпустят нас, Аделька. Мне-то при господине погибнуть даже в радость, а тебя жалко.

– Вы, ардерки, – тюти, – шепотом, чтоб не мешать Болтуну, припечатала я. – При господине погибнуть… Сто раз уже могла своего горбуна соблазнить. Он же ревнивый, оказывается, Караколь, точно тебе говорю. Всего-то и нужно было с другим каким пригожим хлопцем…

– Его высочество Моравянку хочет!

– А духи завлекательные тебе на что?

– Я специально господину противоядие от этого запаха изготовила.

– Тем более. Напоила, чтоб он меня не хотел, и с другим пригожим…

– Цыц! – не выдержал Болтун. – За ваши жизни бестолковые торгуются, а они только о флирте думают!

– О чем договорились? – проявила я любопытство.

– Флоризея вас с крыской отпускать не желает. Тебя особенно. Ей развлечений все еще недостаточно. Трагедию хочет, снятия всяческих масок. Мармадюк ей другие снятия предлагает, взаимные. Хо-хо! А белогривая наша жеребица с сестрой делиться не хочет.

– Жеребица?

– Аделька, ты с кем говоришь?

Ясна наверняка подумала, что я умом тронулась, пришлось разубеждать:

– С артефактом, его только я могу слышать. Погоди, я потом тебе перескажу. Болтун, что за жеребица? Нет таких слов.

– Слов нет, а кобыла с бубенцами – вот она, – хихикнул браслет скабрезно. – Сестренке она другого кавалера для танцев в горизонтальной плоскости подготовила. Можешь крыске передать, что она сегодня канделябр у ложа господина и фаты Асмодии держать будет.

– Псячья дрянь! – не стала я расстраивать девушку. – Так, а миссия фаты в чем заключается? Ты понял?

Ответа не последовало, из-за спинки трона на столешницу выступила другая фея, с черной как оникс кожей, такими же волосами и огромными, в пол-лица, лиловыми глазами. Ну чего скажу, бедняжка Караколь. У меня от этой красоты поджилки трясутся, я б с ней возлечь даже для спасения жизни не хотела бы.

Но, кажется, моего отвращения никто в зале не разделял, танцующие остановились, захлопали в ладоши, когда обе фаты встали плечом к плечу. Да, они действительно очень похожи, черточка в черточку, различаются только мастью. Ясна восторженно ахала, Болтун, поцокав в восхищении несуществующим языком, продолжал держать меня в курсе переговоров:

– Людей отпустят. Почти всех: и столичных гостей, и миннезингера, и даже секретаршу. Тебя нет. Феи считают, что недостаточно над Мармадюком покуражились. Он возражает. Пейзанка, говорит, это он тебя так называет, пейзанка в полном ему подчинении находится, в любой момент по приказу свою цветочную плоть отворит. Флоризея…

Фата хлопнула в ладоши, разноцветный колдовской вихрь понесся по зале, сметая одного за другим некоторых присутствующих.

– В трактир ступай, – оттолкнула я Ясну, – там сковородкой своего лессера упокоишь, или Олеся попроси.

Крыска уцепилась за меня обеими руками:

– Олесь?

– Они с пани Футтер из-под охраны сбежали.

– Значит, не зря я к ним самых бестолковых стражников определила. Не отпущу, Аделька, одну тебя здесь не оставлю.

– Брось, дурочка, я Берегиня, я со всем справлюсь.

– Может, она Караколя бросать не хочет? – предположил Болтун.

Это я передала и добавила едко:

– Между прочим, твоему высочеству эту чернолицую близняшку в подруги нежные прочат.