Сковородка судного дня

Воспользовавшись моментом, когда мы с паном остановились, дожидаясь музыки, я шепнула у своего запястья:

– Не расскажешь о тетках, следующий круг буду над головой при каждом шаге хлопать. Вот так!

Многие танцующие последовали моему примеру, и скоро вся зала отбивала хлопками ритм следующей песни.

– Плохо тебя тетки воспитали! – визжал Болтун. – Все, все, перестань. Не уверен, что верховные артефакты способны блевать, и не желаю первым в этом деле становиться. Все! Я совсем смирный. Пойдем куда-нибудь, где ты хоть пару минут спокойно постоишь.

То-то же! Сославшись на головокружение, я присела перед партнером в реверансе и юркнула за первую попавшуюся на глаза занавеску. Там, оперевшись локтями о подоконник, стала слушать.

– Ну да, – признался браслет, – незадолго до полуночи, только теток твоих я не видел, под манжетой у чародея болтался. Слышал. Рузя про зелье все подробно объяснила. Мармадюку. После того, как чуть было трактир к фаханам не подорвала. Олененок ее сначала чуть было не развоплотил, а толстуха, не твоя Гражина, а…

– Погоди, – потрясла я головой, чтобы привести в порядок разбегающиеся мысли, – давай по порядку, с момента, когда я из «Золотой сковородки» вышла, на прием к бургомистру отправившись. Марек, то есть Мармадюк, взгромоздился на стойку…

– Исполнил тарифскую застольную, – подхватил Болтун, – и еще пяток скабрезных песенок, потом сообщил гостям, что трактир, по случаю завтрашнего праздника, закроется пораньше. Веселушка Гося талеры пересчитала и в сундучок заперла, прибрали они залу, поужинали на кухне. То есть, наверное, поужинали. Мармадюк с ними не пошел, наверх поднялся. Сковородка? Нет, без нее. А, точно! Одну тетку я видел, которая утопленница. Чародей в ванне отмокал, как ты понимаешь, без одежды, я, соответственно, поверх бортика лежал. Тут синяя громада над лоханью и возникла. Прощенья просим, говорит, пан великий Мармадюк. Тот от неожиданности сам чуть не утонул.

Представив себе сцену, я рассмеялась.

– Но отфыркался, срам ладошками прикрыл, отчего мне этот срам во всех подробностях рассмотреть пришлось… Да не хохочи ты так, кто-нибудь сейчас сунется поинтересоваться причинами веселья. Познакомились они. Тетка испуганная очень была, иначе показаться бы не решилась.

– Испуганная?

– Сказала, с ними, тетками твоими, беда, что хорошо, что Моравянки здесь нет, потому что обеих их развоплотить немедленно требуется.

Во рту стало горько, с усилием сглотнув, я прошептала:

– Они обе стали превращаться в злобных духов?

– Ну да. По Рузе это быстрее заметно стало, но и Гражина превращение чувствовала. Хотели тебя об услуге просить, на после праздника разговор откладывали, знали, что опечалишься. Но тянуть больше было нельзя.

– Сделай это за Адичку, великий чародей Мармадюк, – сказала тетка, – пока она не вернулась. Бедная наша девочка…

А он спросил:

– Значит, кошмары, которые Мармадель посещают, с вами связаны? Вы те самые страшные сестры, о которых она во сне кричит?

Гражина кивнула:

– Не знаю, какой именно вред мы Адичке при своей жизни причинить пытались, но наверняка за него посмертием наказаны. Она, добрая душа, любит нас, беспутных…

– Вот тут, – продолжил Болтун уже от своего лица, – чародей попросил утопленницу отвернуться и выбрался из ванны. А я, между прочим, даже зажмуриться не мог! Тетка твоя, к слову, та еще штучка. Отвернулась, ага, только глаза свои на затылок переместила, чуть не причмокивала от зрелища голого мужика. Наверняка при жизни эпичной оторвой была. Так о чем я? Да. Дальше я только слышал под рукавом рубахи. Нет, манжета потом появилась. Экая ты, Адель, нетерпеливая. Сама просила по порядку! Мармадюк сперва в будничное оделся. Мы пошли в другую комнату, нет, не в спальню, каморка за стенной панелью. Библиотека? Возможно. Нет, без сковородки. Немножко подрались. Что? Да Рузя на чародея напрыгнула. Ага, совсем плоха. Визжала что-то разными голосами, укусить пыталась. Ну, Мармадюк ее скрутил… То есть разобрал. Ну как скелеты разбирают? На части. Череп поставил куда-то повыше. Рузя оттуда Гражину ругала, та в ответ тоже в словах не стеснялась. Потом призраки, мы с Мармадюком все это время в каком-то кресле молча сидели, стали придумывать, как они вдвоем чародея изничтожат. Тут я про зелье из оленьей чешуйки узнал. Мощное зелье, для физического тела смертельное и волшбу любую изничтожает. Вот… А потом олененок…

– Нет, – перебила я, – расскажи подробно, как Мармадюк моих… теток развеивал.

– Чего? Да не стал он этого делать. Он же тогда в тебя до смерти влюблен был. Как мог драгоценную Адельку расстроить? Вылечил. Как-как… кровью. Своей, больше живых там не было. Есть такое заклинание непростое. Теперь Гражина с Рузей от мармадюковой жизненной силы питаются.

Я облегченно выдохнула: значит, мстить я буду все-таки Караколю. Это проще. Причинить вред любимому я пока, при всем желании, не могла. Но пришлось бы, а так – нет. Хорошо.