Сковородка судного дня

Он сдернул меня с постели, поставил, придерживая за талию на пол, отступил:

– Первый танец за мной?

Я привстала на носок, прокрутилась под его поднятой рукой. Послушная фарфоровая кукла.

– Ты оставил меня сиротой, Карл.

– Нет, милая, освободил. Ты поймешь это потом.

Говорили мы, исполняя одну за другой фигуры танца: шаг, поворот, поклон, смена рук. Фахан толкнул дверь спальни, и мы протанцевали в коридор. Лакеи жались к стенам, освобождая путь. Когда моих ушей достигла отдаленная музыка, Караколь остановился:

– Прости, не смог отказать себе в удовольствии.

Я дышала так тяжело, что грудь вздымалась в неприличном декольте.

– Сейчас, Адель, мы присоседимся к нашим гостям. – Фахан протянул руку и выудил из воздуха атласную алую маску. – Надеюсь, ты не будешь при них скандалить и разбрасываться просторечными тарифскими ругательствами. Иначе мне придется опять лишить тебя голоса. Развлекайся, насладись унижением своего обидчика. А завтра мы…

Завязок на маске не было, фахан просто прижал ее к моему лицу, и она прилипла, как глазурь на торте.

– Завтра Медоточие, – напомнила я.

– Оно пройдет по сценарию. Не бойся, я не заставлю тебя выбирать супруга. Планы изменились. Медовая королева будет принесена в жертву. Нет, нет, не нужно портить сюрприз, ты все поймешь уже в процессе. Ну же…

Сопротивляться было очень трудно, я обняла белоснежную мраморную колонну, мимо которой меня вели, и сцепила пальцы в замок:

– Сейчас!

Фахан поднажал заклинанием и остановился, когда мои суставы хрустнули, а я вскрикнула от боли.

– Завтра мы уничтожим медоточивый круг, – сдался Караколь, – ты изобразишь жертву, проклятый шут ринется тебя спасать, не из лучших побуждений, а только чтобы не потерять сладкого тела цветочной девы. Он будет истощен, но голод заставит его сражаться. Мармадюк закроет врата…

– Врата? – Я встряхнула кистями, план его высочества был мне понятен.

– Неважно.

Тело опять перестало слушаться, и я под руку с Карлом вошла в парадную залу первого этажа. Воспользовались мы не двустворчатой распахнутой дверью, из-за которой доносился шум празднества, а боковым тайным ходом, спрятанным за мраморной вазой. Вошли и немедленно смешались с толпой. Я с удивлением отметила, что музыкант всего один, мой трактирный пан Шпильман, и что он умудряется играть одновременно на десятке инструментов. Одной рукой миннезингер дергал струны огромной ротты, другой терзал мандолину, ноги его отбивали дробь в установленном на возвышении барабане, но это еще не все: к груди пана крепилась упряжь, из которой торчало несколько валторн. Какафония? Нисколько. Закрыв глаза, можно было представить, что в зале играет целый оркестр. Гости, те, которые не танцевали на открытом пространстве, сидели за составленными полукругом столами, официанты в ливреях двигались у стен. На наше с Карлом появление внимания никто не обратил. Фахан провел меня к центральному столу, отодвинул кресло, усадил, сел по левую руку. Справа от меня оказалась фея с серебряными волосами. Правда, ненадолго, ее почти сразу же пригласил танцевать какой-то пан. Он хотел со мной, но я отказалась. Почему? Потому что не собиралась давать фахану шанс сделать это от моего имени.

Мне было плохо, очень плохо. Рузя, Гражина… Даже о Медоточии не думалось. Отпляшу, уговорю, не в первый раз. Но как же я теперь без теток? Одна, совсем одна. Фаханово колдовство? Да плевать! Упокою мерзавца, сковородкой распотрошу. Марек? А что Марек? Вон он, развлекается, думает, его под клювастой птичьей маской не узнают? К слову, большинство гостей прятались под личинами. Это и понятно, нравы здесь царили слишком свободные. Танцующие пары сплетались в объятиях, кто-то уже целовался, а кое-кто делал это за гардинами, скрывавшими дюжину оконных проемов. Беспутники. Кого мне тут было жалко, так это пана Шпильмана, заколдовали мужика, наутро он и пошевелиться не сможет. Как бы ему отвращение к музицированию на всю оставшуюся жизнь не внушили. Где я такого миннезингера справного в трактир найду? Трактир. Тетки…

Намокшая от слез маска неприятно липла к лицу. Я провела по ней пальцами, посмотрела на руку в алых разводах. Это маска растворяется или я уже кровью плачу?

– Смотри, – сжал мое запястье Караколь, – начинается.

Из-за гардины появилась фигурка в нелепом коричневом платье. Ясна неторопливо двигалась сквозь толпу, белокурая фея повернула к ней голову, мраморный носик под полумаской хищно раздулся.

– Твой собственный запах, Адель, мы немножко приглушили, – сообщил фахан, не отрывая горящего взгляда от помощницы, – моя милая девочка, как прекрасно она разбирается в зельях. Небольшой невинный розыгрыш, вышние сферы не будут возражать. Леди начальница…

Его бормотание стало неразборчивым. «Милая девочка» уже вовсю отиралась около Мармадюка, оттесняя его партнершу, выдающихся форм даму в рыжем парике. Ну и чего они хотят достичь?

Я искоса посмотрела на Карла, тот подобрался в предвкушении. Псячья дрянь, я съем золотую сковородку, если это костистое лицо искажает не ревность.