Сковородка судного дня

– Приличия соблюдены, ты можешь уходить, – маг посмотрел через залу, там рослую светловолосую красавицу уводила куда-то суетливая панна Ясна. – Фата Флоризея пообещала, что наш пан Шпильман к вечеру будет опять молодцом.

– Его заколдовали?

– Разумеется, но миннезингер знал, на что соглашался. К тому же фаханово высочество щедро заплатит ему за работу. Идем.

Я стояла как вкопанная, Болтун зловеще протянул:

– Не сопротивляйся, я же в случае чего такую эмоциональную бурю в тебе устрою, что… – В голове зашумело, стало жарко, браслет сдавливал мое запястье, раз, два, двенадцать, отпустил. – Да не целовал он крысу! Слышишь? Не собирался даже!

Нет? Тогда, пожалуй, можно и подчиниться. Я шагнула к поджидающему меня чародею, мы вышли через парадную дверь. Цокот моих золотых каблучков гулко разносился в огромном вестибюле. Мармадюк ступал бесшумно, его плечи, подчеркнутые безупречным кроем камзола, были напряжены. Он опасается нападения?

– Хорошо держится, – пробормотал артефакт, – но, кажется, из последних сил. Ты не поняла? Мармадюк неупокоенных призраков своей кровью повязывал, для полного истощения достаточно, но нет, ему еще несколько часов пришлось разной степени гадостности колдовство от себя отводить. Ты что, думала, эти дамы с господами в ваш Лимбург для простого веселья явились, на балу потанцевать и пялиться, как местные пейзанки хороводы водят? Нет, прослышали, что великий Мармадюк силы и память потерял, пришли убедиться, отомстить при случае. Он стольким вышним хвост успел прищемить…

Чародей пошатнулся, я схватила его под руку, шепнула:

– Потерпи, скоро отдохнешь.

– Нет, Моравянка, – отстраняясь, громко сказал чародей, – мой праздник в самом разгаре. Отдохнешь как раз ты! Ступай домой, бедная влюбленная дурочка, твоя забавная наколдованная страсть меня немало тяготит.

Обернувшись на глумливые смешки, я увидела нескольких вышедших вслед за нами гостей, хозяин, фахан Караколь, взмахивал огромными кожистым крыльями, паря у самого потолка.

– Но… – начала я жалобно, не в силах продолжить.

– Прости, – сказал Болтун, – хозяин велел на тебя чары немоты и послушания наложить. Как? Молча! Давай, Моравянка, на выход, правой, левой, волосы поправь, я хочу тебе за спину посмотреть. Молодец! Ох, что здесь сейчас начнется! Даже жалко, что не останусь поучаствовать. Но приказ есть приказ.

Чеканя шаг, я спустилась по ступеням крыльца к распахнутым дверцам знакомого экипажа. Рассвет и не думал золотить верхушки священных гор, все еще была полночь.

– В хоромах время гораздо медленнее идет, – пояснил Болтун, – вышние постарались. Поспеши, у нас почти получилось. Сейчас в карете я тебя в сон погружу, сладкий, без кошмаров.

Чудесное какое обещание. А сладость забвения смоет горечь обидных мармадюковых слов? Сотрет воспоминания о сладких поцелуях в полутьме лабиринта? Зачем он меня целовал, как будто прощался?

– Да залазь уже, Моравянка безмозглая! – прикрикнул браслет.

Фьють! Моя нога прошла сквозь металл каретной подножки, я ухнула в разверзнувшуюся передо мной бездну.

– Не успели… Бедная Мармадель, несчастный Мармадюк, ни в чем этом не виноватый я…

Глава 9 Месть страшных сестер

В пестром колдовском мареве летела я недолго, семь-восемь «псячьих дряней», выкрикнутых скорее от удивления, чем от испуга. Приземлилась на блестящем паркете недавно покинутой залы, выругалась, каблучки скользнули по натертому воском полу, я за кого-то ухватилась, чтоб не упасть.

– Прости, – Ясна покачнулась под моим весом, – фата…

Она оглянулась на Флоризею, сидевшую с видом королевы всех обитаемых миров в массивном резном кресле, которое за время моего отсутствия перекочевало на обеденный стол. Фея была неподвижна, прочие гости у ее ног медленно, невероятно медленно танцевали, как будто плыли в вязком прозрачном киселе. Кстати, и слова панны секретарши, обращенные ко мне, звучали чрезвычайно низко и растянуто.

– Пусти, – оттолкнула я девушку, – тебя злыдня гложет.

Мой дробный лепечущий голосок был похож на крысиный писк.

– Твое время еще под тутошнее не подладилось, – сообщил Болтун.

– Злыдня? – переспросила Флоризея гулким басом. – Так необразованные тарифские пейзанки называют лессеров?

– Вельможные маги! – запищала я. – Избавьте панну секретаршу от напасти! Вам ведь это не сложно.

Караколь, кажущийся сейчас горбуном из-за сложенных за спиной крыльев, смотрел на свою помощницу, не делая попыток помочь. А другому чародею, казалось, ни до чего дела не было. Мармадюк сидел на столешнице у подножия трона, свернув ноги калачиком, как шут со старинной гравюры, только колпака с бубенчиками недоставало.

– Меня наказали, Аделька, – шепнула Ясна. – Фата Флоризея, за то, что я ее разговором задержать пыталась. Никто из чародеев этого заклятия снять не сможет.

– Драгоценная моя садовница, – протяжно произнес Мармадюк, поигрывая подолом фейского платья, – давай обеих девиц прочь прогоним. Леди Крыска вполне наказана, а панне трактирщице нужно к ее забавным медоточивым обрядам готовиться.