Скрипач (СИ)

Все подхватили этот звонкий смех. Ганс не понимал, что было смешного в сказанном этой пышногрудой красавицей, поэтому сконфуженно улыбнулся и отодвинулся к спинке дивана.

- Кофей для мосье, – раздался голос над головой.

Ганс обернулся. Рядом стояла девушка в сером платье с белым передничком, а в руках её был поднос, на котором стояла белая кружка.

Ганс с благодарностью кивнул, когда девушка поставила кружку на небольшой столик перед диваном. Юноша хотел было поцеловать ручку этой особы в знак благодарности, но она резко и смущенно отстранилась, а затем, почему-то виновато опустив голову, поспешила удалиться из комнаты.

Юноша чувствовал себя неуютно в этом обществе. Ему казалось, что присутствие его здесь преступно, неправильно, но все же что-то манило, притягивало его к задорному звонкому смеху окружавших его женщин, к аромату неумело сваренного кофе, вина и духов.

Через пару минут дамы уговорили Ганса выпить, и разговор между ними стал ещё более оживленным и развязным. Всех забавляло, когда юноша быстрыми движениями выводил на бумаге ровные строчки, а затем кто-то один зачитывал написанное вслух, как суфлер за кулисами театра.

Прошло менее четверти часа, как вдруг откуда-то на втором этаже раздался стук. Что-то упало на пол, а затем раздался женский крик, переходящий в визг. Послышался топот стремительных шагов. Женщины притихли. Ганс приподнялся с дивана и направился к лестнице.

Юноша взбежал по ступенькам вверх, и вдруг, откуда ни возьмись, прямо ему в руки угодила полуголая девица, закутанная в платок. Ошеломленный, он стоял, не зная, что ему делать, прижимая к груди испуганную, рыдающую девицу.

- Я… Я… – она опустила руки, которые до этого прижимала к животу, прикрываясь платком.

Тонкий шелк съехал вниз с плеч, и Ганс ахнул от ужаса. Оставшаяся в одном исподнем платье Абена скользнула из рук Ганса на пол, открывая взгляду огромное красное пятно крови на животе. Юноша присел было рядом с ней, желая помочь, но взгляд замер на бессильно раскинутых руках и беспомощно склоненной вбок голове девушки. Её широко распахнутые глаза были наполнены страхом, ужасом, но вместе с тем, губы сжались в сдержанную улыбку счастья. Счастья избавления.

Ганс поднялся с колен и ещё раз посмотрел на неё. О чем думала эта девушка в тот момент, когда её застала смерть? Наверное, она была рада. Рада?

В этот момент в его голове вдруг все встало на свои места. Как будто последний кусочек мозаики был водружен в оставленный паз, и картинка предстала перед глазами в целостности. Смерть есть пробуждение. А улыбка на лице – счастье избавления от земных страданий, счастье понимания чего-то неведомого, недоступного живым, переход сквозь тонкую грань, разделяющую живых и мертвых. А убийца – лишь орудие в руках судьбы.

Ганс улыбнулся и спустился по ступенькам. На крики девушки сбежались служанки и другие обитательницы этого дома. Юноша вышел на улицу, взбежал по каменной лестнице, оглянулся на камень в форме сердца и поспешил прочь.

Как же теперь просто и ясно все стало в его голове. Улыбка прозрения светилась на лице юноши. Убийца не есть изверг, грешник. Он – лишь орудие, инструмент, жертва обстоятельств, в которых он существует.

Ганс не мог теперь рассуждать о правильности или ошибочности своих мыслей. Он был убежден, он верил в то, что все это правда. И что на всякое благо найдется более сильное благо, а на каждое зло – более сильное зло.

И теперь он хотел стать орудием в руках судьбы, большим злом по сравнению с сумасшествием Ришаля. Мысли приняли необыкновенно четкий и холодный строй, и юноша спокойно рассуждал о том, как, когда он совершит убийство.

Среди холодного, студенистого ночного воздуха мрачно белела луна. Заледеневшие тротуарные камни и стены домов отбрасывали призрачно бледные блики. Было очень холодно. Во всем чувствовалась приближающаяся зима. Бросая скользящие взгляды на номера домов и названия улиц, юноша бодрым шагом спешил к месту ночлега. Его больше не волновало, где был Ришаль, был ли он зол. Ганс больше не чувствовал страха и презрения. Лишь трепет перед тем, что ему предстояло сделать.

Находясь на полпути в Геную, юноша в своем воображении рисовал момент, когда он, наконец, войдет в дом великого мастера скрипки Паганини, чтобы почтить память умершего.

Когда путешественники добрались до Генуи, был уже конец ноября. Легкие, пушистые снежинки падали с неба и тут же таяли под действием теплого ветра, чуть касаясь воды.

Путь этот занял много времени, потому как компаньонам приходилось сменить множество видов транспорта: поезд, конный экипаж, пароход – и даже пешком путники прошли немало. Но вот, наконец, они достигли колыбели гения – Генуи.