Скрипка, деньги и «Титаник». История скрипачки, продававшей мечты и обман

Нет, хуже: ты считаешь Ким ответственной за безразличие американцев к этой войне и за последствия этого безразличия для тебя. Из-за этого безразличия ты так и не смогла найти работу по душе, не стала тем самым мостиком между Америкой и Ближним Востоком и не приняла участие, пусть малое, в ликвидации непонимания между двумя частями света. Эта твоя неудача, наслаиваясь на все остальные, в буквальном смысле свела тебя с ума, и ты уже не можешь понять, хочется тебе в туалет или нет, не можешь отличить реальность от подделки. Тебе кажется, что ты ненавидишь Ким, но на самом деле тебе ненавистен тот факт, что в разгар двух катастрофических войн, когда Багдад полыхает в огне, тебе проще найти работу поддельной скрипачки, под фонограмму играющей музыку для расслабления, чем место военного корреспондента, ведущего репортажи из ада. (Спустя много лет на занятиях в литературной аспирантуре, где рядом с тобой будут сидеть сплошь выпускники университетов «Лиги плюща», чьи политические взгляды и ощущения радикально отличаются от позиции Ким, ты в течение нескольких месяцев станешь упорно писать о Ближнем Востоке, а потом однажды напишешь рассказ о том, как выступала под фонограмму, колеся по Америке, и все хором скажут: «Ого, вот это да! Это гораздо интереснее! Вот о чем нам хотелось бы прочитать!»)

После ссоры вы с Ким больше не разговариваете и лишь обмениваетесь дежурными словами. В отличие от девушек из «Чтения “Лолиты” в Тегеране», за вами не стоит блестящий профессор литературы – некому показать вам, как можно взглянуть на ситуацию глазами другого человека. Не имея опыта совместного чтения великих литературных произведений, вы неспособны понять, почему политическая ситуация в вашей родной стране вызывает в вас столько гнева. Вы не учитесь уважать религиозные взгляды друг друга. Вы ничего не делаете, лишь молча проникаетесь все большей взаимной враждебностью. Не спасает даже общая страсть к музыке.

Что до тебя – человека, который когда-то собирался стать хорошим военным корреспондентом и который больше не может стоять на сцене, играть на скрипке и при этом не бояться описаться и умереть на месте от стыда, – то ты продолжаешь выписывать цитаты цветными фломастерами, пока земля гремит под ногами, а с неба сыплется пепел. Ты не задаешься вопросом «зачем?». Не пытаешься вникнуть в причины собственного гнева, понять, праведный ли он, вызванный несправедливостью, или же эгоистичный, являющийся следствием личной неудачи. Ты выстраиваешь вокруг себя горделивые стены интеллектуальной отстраненности и не задумываешься о том, что эти слова могут значить лично для тебя:

Фиолетовым фломастером: «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем».

Фридрих Ницше

Часть IV. Звук

У нас, жителей страны с историей, есть прошлое, и мы зациклены на нем. У них, американцев, есть мечта, и они тоскуют о том, что сулит им будущее.

Азар Нафиси. Чтение «Лолиты» в Тегеране

И все дети –

Все без исключения –
Вошли в музыку,
Как входят в воду.

Дэвид Ли Гаррисон. Бах в вашингтонской подземке

Западная Виргиния

1989 год

Детей из начальных классов собирают в столовой. В вашей школе она выполняет функции спортзала и актового зала – там есть даже маленькая сцена. Канун Рождества, над твоей головой висит рождественская звезда, и сейчас ты исполнишь «Сияй, сияй, маленькая звездочка» – единственную пьесу, которую умеешь играть на скрипке. Ты сама предложила выступить с соло на скрипке на школьном рождественском конкурсе талантов, и учителям (которые знают тебя хорошо и понимают: раз ты что-то задумала, то не отстанешь, пока своего не добьешься) оставалось только согласиться. «Да, милая. Конечно, ты можешь сыграть на скрипке на конкурсе талантов. Это же здорово. Играй, детка».

Ты ни капельки не нервничаешь из-за того, что тебе придется выступать перед всей школой, а вот твой папа волнуется. Накануне выступления он укладывает тебя в кровать и тихо предостерегает. «Ты отлично занимаешься и много тренируешься дома, – говорит он, – но твоя скрипка по-прежнему часто скрежещет и визжит, а дети, знаешь ли, могут быть злыми и засмеять тебя. Дети могут быть жестокими». – «Да знаю я, – отвечаешь ты. – Никто не будет смеяться», – успокаиваешь ты папу.

И вот ты стоишь перед сотнями ребят и исполняешь «Сияй, сияй, маленькая звездочка». Очень медленно выводишь каждую ноту, потому что пока умеешь только так – вымучивая сначала одну, потом другую. Скрипка скрежещет. Взвизгивает. Ты играешь ужасно.